Поппи хотела попросить мистера Вирсвами проехать через горы, найти Мартина и передать ему сообщение. Может ли мистер Вирсвами рассказать её мужу, что она любит его и скучает, что мир без него пуст, и она ждёт не дождётся, когда он вернётся домой? Поппи сглотнула подступавшие к горлу слёзы и стала, часто моргая, смотреть на блестящие туфли мистера Вирсвами и считать крошечные дырочки, образующие узор вокруг пальцев, лишь бы отвлечься от наплыва чувств.
– Отдохните как следует, мистер Вирсвами.
– Непременно, Поппи Дэй. Увидимся, когда вернусь. – Мистер Вирсвами кивнул, давая понять – разговор окончен.
Поппи шла по коридору, пока не добралась до комнаты Доротеи. Бабушка сидела перед телевизором – что самое удивительное, он был выключен.
– Привет, бабуль. Всё в порядке?
Доротея быстро подняла глаза. Ей понадобилось некоторое время, чтобы узнать внучку – явный признак, что старушка устала. Поппи интересовали волновавшие бабушку вопросы, понятия, ускользавшие от её чувства реальности, и минуты полной ясности, оправдывающие её многочисленные навязчивые идеи.
На прикроватном столике гордо стояла свадебная фотография Доротеи и Уолли. По выражению лица и вычурной позе Уолли Поппи могла сказать – с годами он совсем не изменился. Был занудой в двадцать три, остался занудой и в семьдесят три, только постарел. Фотография была чёрно-белой, но губы Доротеи раскрасили малиновым, а глаза – бирюзовым, да ещё так немилосердно, будто снимок был шедевром Энди Уорхола, а не «Кодака» дядюшки Гарольда. Иногда Поппи спрашивала:
– Бабушка, а это кто?
– Ой, такая милая леди!
Поппи улыбалась, потому что бабушка была права, вот только эта милая леди имела мало общего с женщиной напротив, черты лица которой расплылись, съехали с опорных точек. Когда бабушка не могла вспомнить, кто на снимке, Поппи становилось грустно. Ещё грустнее – когда могла, и в её глазах плескалась боль. Доротея в отчаянии сжимала руку внучки.
– Как я здесь оказалась, Поппи Дэй? Куда все подевались?
Размазывая по лицу безудержные слёзы, Поппи гладила креповую кожу бабушкиной руки.
– Не знаю, бабуль. Не знаю, почему так вышло.
Поппи отвечала честно. Она не врала бабушке, никогда не смогла бы соврать.
Лицо Доротеи беспокойно сморщилось.
– Да всё хорошо, Поппи Дэй, я просто задумалась.
– Ну ладно. О чём же ты задумалась?
– Да вот сижу и думаю о другом ребёнке.
– О каком другом ребёнке, бабушка?
– О том, которого наша Джоан родила до тебя и отдала в чужую семью. А если бы не отдала, было бы у меня два внучка, верно? Вот Поппи Дэй у меня есть, а так был бы ещё один, на год постарше.