— А что же ещё?..
— Глеб, если тебе не трудно, переверни снова крышку и прочти, пожалуйста, ещё раз, что там написано, — сказал я с плохо скрываемой вежливостью.
Мне хотелось, чтобы Наташа видела, как умно и тонко я веду дело, как с каждой минутой всё больше оттачивается моя наблюдательность. Но нельзя было сделать так, чтоб Наташа слышала наш разговор, а все остальные не слышали. А если бы услышали все остальные, у них бы раньше времени возникли подозрения против Глеба. «Если же он не виновен? — рассуждал я. — Если мои предположения — всего только предположения? Нет, законность прежде всего!» И продолжал вести расследование шёпотом:
— Там, при всех, не надо переворачивать крышку. Принеси стол сюда, если тебе не трудно. Здесь переверни и тихо мне прочитай. А то у меня что-то рябит в глазах. Наверное, от окружающего нас мрака! Помоги мне, Глеб, если можешь.
— Я, конечно… переверну. Мне не трудно…
Он подтащил стол к ящику, сидя на котором я анализировал события. Перевернул крышку и прочитал: «Здесь в течение одного года трёх месяцев и семи дней была написана повесть „Тайна старой дачи“».
«Так, так, так… — сказал я себе. — Он прочитал так же, как в первый раз. Значит, это уже не случайность».
— Глеб, почему же ты пропустил одно слово? — прошептал я. — Объясни, пожалуйста, если тебе не трудно. Подумай хорошенько, не торопись.
— Я?.. Слово?.. Какое?
— Всего только одно. Но очень существенное!
Я взял «мемориальную крышку» в руки.
— Написано так: «Здесь в течение одного года трех месяцев и семи дней была придумана и написана повесть „Тайна старой дачи“». А ты слово «придумана» пропустил. Почему? Соберись с мыслями. Не торопись.
— Я не заметил… Не обратил…
— Оба раза? Одно и то же слово? Согласись, дорогой: странное совпадение!
— Не обратил…
— Два раза?
— Два…
— А может быть, целых три?
— Нет… Только два…
— Прости, дорогой: тебе изменяет память. Первый раз ты не заметил это слово ещё гам, в городе. Когда говорил мне, что всё было на самом деле: вся история с Дачником. А оказывается, Гл. Бородаев её придумал. Зачем же ты мне сказал, что Дачник здесь действительно жил и пропал в новогоднюю ночь? Не тот, придуманный твоим дедушкой, а какой-то настоящий, живой, так сказать, человек? Взял и исчез… Зачем ты это сказал? И Племянника подучил сказать то же самое? Подумай хорошенько, не торопись.
Глеб не торопился. Он молчал.
— Так, так, так… — сказал я уже с плохо скрываемой угрозой.
— Хорошо… Я тебе… Всю правду…
— Вот именно: правду, одну только правду! Ничего, кроме правды!
— Иначе бы ты сюда… А так тебе сразу стало… И другие поехали…