«Моя совесть чиста. Нам уже набросили веревку на шею, и, если бы мы ее не перерезали, нас бы задушили в удобный момент. Иначе мы поступить не могли. Но мне было мучительно, что нам пришлось сделать то, что мы сделали»[78].
Это убеждение создалось у него под впечатлением изобличающих материалов, собранных в Сараеве и в особенности вследствие выступлений некоторых сербских дипломатов и сербской печати, которые Тисса считал «совершенно нетерпимыми». Уже в своем письме Францу-Иосифу от 8 июля он протестовал против заявлений Сполайковича и Иовановича, сербских дипломатических представителей в Петербурге и Берлине, а также против «тех общеизвестных злоупотреблений со стороны сербской печати, обществ и школ, на которые мы уже жаловались». 14 июля после совещания с Берхтольдом Тисса посетил Чиршки и сказал ему, что он изменил свою точку зрения.
Граф Тисса сказал, что до сих пор он всегда настаивал на осторожности, но с каждым днем все больше приходил к убеждению, что монархия должна решиться на энергичные действия, чтобы тем самым доказать свою жизнеспособность и положить конец совершенно нетерпимым условиям, создавшимся на юго-востоке. Тон сербской прессы и сербской дипломатии до такой степени высокомерен, что становится совершенно невыносимым. «Мне было трудно решиться дать совет начать войну, – заявил Тисса, – но в настоящее время я твердо убежден в ее необходимости и приложу все свои силы, чтобы поддержать величие монархии».
Другим решающим фактором, оказавшим влияние на Тиссу, было повторение Берхтольдом милитаристских доводов Конрада, что
«в дипломатических переговорах следует тщательно избегать всякой медлительности, всех дипломатических выступлений с последовательными этапами, что могло бы дать нашим противникам время принять военные меры и поставить нас в невыгодное стратегическое положение».
Берхтольд после совещания 14 июля писал Францу-Иосифу в своем докладе:
«Граф Тисса отказался от своих возражений против ультиматума с коротким сроком для ответа, потому что я разъяснил ему военные затруднения, которые вызовет всякая задержка в таком деле. Я привел также тот довод, что и после мобилизации возможно мирное соглашение, если Сербия достаточно быстро пойдет на уступки».
Таким образом, целый ряд причин – предполагаемая позиция Германии, провокационный тон сербских министров и сербских газет, соображения военного порядка и общее убеждение, что самое существование двуединой монархии зависит от прекращения сербской пропаганды, – побудили Тиссу отказаться от своей оппозиционной тактики.