– Сегодня в офис приходил Чэдвик.
Было очень тяжело наблюдать за ее реакцией. Френсис отстранилась, села прямее, расправила плечи, жестко глядя на него.
– Приходил, говоришь?
Этан отнял руку:
– Именно.
Несколько секунд она обдумывала сказанное.
– Полагаю, с ним говорил Филип?
– У меня такое чувство, что да.
Она закрыла глаза, поставила локти на стол и сжала перед собой руки. Выглядело это так, словно она очень сильно сосредоточилась. Или молится.
– Хочу ли я знать, что он сказал?
– Все, что обычно говорят старшие братья. Каковы мои намерения, пусть я только попробую разбить сердце его маленькой сестренки и все в таком роде.
Этан пожал плечами, словно все это обычное явление.
Френсис открыла глаза и уставилась на него поверх сцепленных рук.
– Что ты ответил? Пожалуйста, скажи, что ты не спасовал перед ним. Это вредно для его и без того чрезмерно раздутого эго.
Этан откинулся на спинку стула.
– Я просто уведомил, что все происходящее между двумя взрослыми людьми не должно касаться никого. И его уверенность в том, что только он знает, как нам лучше жить, по меньшей мере отдает покровительством. Факт, о котором мне тоже недавно напомнили.
Френсис открыла рот, но, осознав, что он сказал, снова закрыла. Насмешливая улыбка искривила ее губы. Он хотел поцеловать эту улыбку, эти губы, но мешал стол.
– Не может быть.
– Честное слово. Я не припомню, чтобы пасовал перед ним.
Она рассмеялась, отчего на душе Этана сразу потеплело. Не то чтобы он боролся до смерти за ее честь, тем не менее все-таки защищал от повторения того, что случилось прошлой ночью.
Френсис сменила позу, носок ее туфли коснулся его колена. Она медленно стала гладить туфлей его ногу. Его пульс ускорился. Сначала немного. Потом чуть больше.
– Я принес тебе кое-что, – неожиданно сказал Этан. Сначала, правда, он решил, что будет лучше отдать ей украшение после обеда. Но она так его касалась туфелькой!
Он передумал.
– Цветы прекрасны, – пробормотала она. Носок туфельки снова прошелся по его ноге, и желание резко усилилось.
В комнате было слишком тепло. Нет, слишком жарко. Сейчас он упадет в огонь и обожжется – кто бы мог придумать лучшую смерть для себя?
Этан сунул руку в карман и вытащил длинный узкий бархатный футляр.
– Я сам выбрал, – сообщил он, протягивая ей его. – Подумал, тебе пойдет.
Ее нога замерла, и он воспользовался этим, чтобы поправить брюки. Сидеть вдруг стало неудобно.
Френсис уставилась на футляр широко раскрытыми глазами:
– Что ты сделал?
– Купил подарок будущей жене, – просто ответил он так, словно всю жизнь говорил нечто подобное.