- С ума сойти во что она вырядилась! Да она совсем спятила?
- Видно смерть мужа так на нее повлияла.
- Ненормальная надела на похороны вечернее платье. Красное!
- Да она просто не в себе. Такое горе.
- Подумала бы о детях. Стыд какой.
Я поравнялась с женщинами и внимательно на них посмотрела, заставив заткнуться и опустить взгляды. Я знала, о чем они думают, чувствовала этот удушливый запах страха, который они источали. Княгиня братства и жена самого Мокану научилась внушать им ужас только одним взглядом с тех самых пор как сама правила европейским кланом.
- На этот фарс можно было прийти и вовсе голой, - отчеканила я и пошла вперед к гробу, укрытому бордовым бархатом. По мере того, как я приближалась напряжение усиливалось. Я видела лица отца, сестры, брата и детей, которые приехали вместе со мной пока Ник, как всегда занимался делами клана в Лондоне. Зиму мы обычно проводили здесь.
Дети смотрели на меня со слезами на глазах. Они так же боялись меня, как и те суки, которые посмели обсуждать мое платье. Только их страх был иного рода. Они боялись не меня, а за меня. Когда теряешь одного из родителей появляется дикий, неконтролируемый ужас потерять и второго. У меня так было, когда погибла моя мать. Каждый день боялась потом, что точно так же может уйти и отец.
Я поравнялась с гробом, на котором витиеватыми буквами был выбит герб нашего клана с инициалами моего мужа. На крышке стоял портрет Ника с красно-черной лентой в углу.
Лед вцепился в сердце, заставив пошатнуться, и я увидела, как отец дернулся, чтобы поддержать меня, но тут же выпрямила спину и осмотрела их всех яростным взглядом.
- Я пришла сюда не для того, чтобы участвовать в этом спектакле, а для того чтобы сказать, что никаких похорон не будет. Расходитесь все.
- Милая, мы же уже все решили и обсудили. Ты согласилась, - голос короля прозвучал очень тихо, а мне показалось он выстрелил у меня в висках, и я резко обернулась к отцу.
- Я не соглашалась и никогда на это не соглашусь. Не смейте его хоронить! Я не признаю этой смерти, не признаю ни одной вашей идиотской бумажки. Он жив.
Смахнула портрет Ника в яму и ударила кулаком по крышке гроба.
- Здесь не его тело. Здесь нечто иное и я никогда не признаю этот прах прахом своего мужа пока не получу достаточно доказательств. Он жив. Ясно?! Не смейте даже произносить вслух, что он умер.
- Месяц, Марианна, - тихо сказала Крис.
- Да пусть даже год! Пока я чувствую, что он жив никаких похорон не будет!
- Мама, - голос Сэми казался таким же ледяным, как те иглы с лезвиями, которые резали меня изнутри, а я игнорировала каждый из порезов и продолжала отчаянно греть свое омертвевшее тело у того единственного огонька надежды, который не угасал в моем сердце. – мама, но я его не чувствую. Ками не чувствует. Ты же знаешь, что это означает…мы все…мы все это знаем.