За таким обедом слова были не нужны.
С таким вином слова казались излишними.
Только переглядывание.
Только улыбки.
Оба понимали друг друга без слов, как будто такой обед на двоих был им давно привычен, как рядовой семейный ритуал.
Так же молча прошла и послеобеденная экскурсия по особняку.
Среди потемневших картин.
Среди громоздкой мебели.
Среди ковров, украшенных перекрещенными саблями.
В этом доме Глория Дюбуа знала каждую вещь – от бронзового подсвечника до камина.
Девочка играла в спальне бабушки в прятки.
Девочка затевала в кабинете деда игру в жмурки.
Девочка отыскивала в зале под рождественской елкой подарок.
Девочка взрослела под куранты напольных часов.
И теперь Глория посвящала в свое недавнее прошлое человека, который сделал все, чтобы аспирантка вернулась сюда, а не осталась лежать на холодном библиотечном полу в луже собственной крови, в малом читальном зале, где высокие окна и купол, на котором резвятся кудрявые эроты, шаловливые амуры, пухленькие купидоны.
Слова были не нужны.
Слова казались лишними…
Привычный, облюбованный столик в «Розовой шкатулке» оказался занят.
Голландец направился к дальнему ряду, но американка капризно придвинула ближайший у входа стул и уселась прямо напротив бармена.
Он улыбнулся ей как старой знакомой:
– Для начала два кальвадоса, как обычно?
Она коротко кивнула, разглядывая публику и прислушиваясь к музыке.
Из динамиков лилось нечто размытое, неопределенное.
Анфан Террибль терпеть не могла блюзы, даром что родом из джазовой Луизианы.
Председатель принялся мычать, подпевая мелодии.
Американка иронично заметила:
– Мне кажется, подобная музыка неуместна в танцевальном кафе.
– Почему?
– А что под нее исполнять?
– Ну, если напрячь фантазию… – Председатель сделал глоток и со стуком опустил бокал на стол. – Я глубоко убежден, что музыка и танец неразделимы. Как неразделимы душа и тело. И надо только найти правильное соответствие…
– Интересная версия. И что тут душа, что тело?
– Каждый может это видеть по-своему, – сказал голландец. – Для меня, скажем, музыка, мелодия – это душа. Ну, а что такое танец? Телесные движения.
– Гм… Да, вы правы. – Анфан Террибль мысленно поаплодировала, но не сгоняла с лица маску недовольства. – И что бы вы станцевали под это нытье?
Председатель нахмурился:
– Ну, во-первых, не стоит называть нытьем божественный голос Эллы Фицджеральд…
– Если бы вас с детства угощали этим блюдом каждый день, вы бы возненавидели его до самых потрохов! – не сдержалась американка. – А я, как видите, еще деликатно выразилась!
Председатель не успел ответить.