И отлетела в сторону, потерявшись в мешанине из крови, мозга и осколков черепа. Практически обезглавленное тело упало на обессилевшего Роберта. Подоспевший Мартынов, не выпуская из руки пистолет, оттащил мертвую тварь в сторону. Зареченский торопливо стянул с себя окровавленную куртку, содрал безнадежно испорченную рубашку, оставив только почти не пострадавшую белую майку.
– А я, значит, его задел… – Игнат Федорович задумчиво ковырнул стволом рану на лопатке существа.
Сейчас Роберт не мог взять в толк, каким образом он так обманулся. Уродливое худое тельце подземника походило на человеческое лишь издали. Задние лапы кривые, короткие, плохо развитые. Зато передние – мускулистые, украшенные широкими черными когтями, растущими прямо из ладоней. Как ни странно, Зареченский не чувствовал особого удивления. Он видал шогготов и мверзей в Москве, и глубоководных в ленинградских портах. Почему бы в Независимой Сибири не быть…
– Что оно такое? Это из Разлома, да?
Не ответив, полковник покинул бытовку. Роберт поспешил следом и как раз успел увидеть, как Мартынов со злостью пнул ближайший стенд. С тонким обиженным звоном в разные стороны брызнуло стекло и мелкие экспонаты: кусочки породы, ржавые гвозди и деревянные клинья. Перебарывая ярость, Игнат Федорович спрятал осунувшееся лицо в ладонях. Постоял так с минуту и наконец выдохнул, точно приговор объявил:
– Это чудь. Чудь белоглазая.
Понятнее не стало. Но безнадежность, пропитавшая полковничий голос, неприятно поразила Зареченского. Колени его ощутимо дрогнули. Бесшумно, как невесомая тень, подошла Иоланта. От нее несло страхом и перегаром.
– Мой генерал… все очень плохо, да?
Несколько мгновений тот затравленно смотрел ей в лицо, затем вынул из разбитого стенда молоток на длинной ручке и протянул его Белых. Без слов.
– Так нельзя… – невпопад залепетала Иоланта. – Мы журналисты, мы граждане другого государства, в конце концов… Будет скандал… международный…
– Будет международный траур, – горько поправил ее Мартынов. – Главы государств, объединенные общим горем. Что может быть прекраснее? И купол нашей столицы станет крепче и простоит еще десяток лет. Во имя жизни, блядь, и прогресса…
– О чем это вы? – Белых зябко повела плечами.
– Вы же журналист, Иоланта! Сделайте выводы! Вспомните, десять лет назад, шахтерский поселок Медвежий Ручей… ну?!
– Ушел под землю из-за сильнейшего землетрясения. Да, я хорошо помню. Погибло около трехсот человек…
– Триста душ! – Полковник повел в воздухе стволом пистолета, точно делая ударение на последнем слове. – А через год завершилось строительство Большого Норильска. И ваши высоколобые до сих пор не знают ни из чего сделан купол, ни как он держится, ни даже откуда город берет столько энергии.