Рассказывая свою незамысловатую историю, женщина распалялась все больше, Антон же, слепив на лице участие, осуждающе покачивал головой и уже понимал, что перед ним легкая добыча. Опыта в подобных делах ему не занимать, так что не далее как завтра…
Дамочка меж тем продолжала:
– И ведь не первый раз ловлю его на горячем! Да и соседки уж все уши прожужжали! Извелась я с ним, с кобелем проклятым!
Антон, давая выговориться, сочувственно молчал.
Внезапно, без всякого перехода, женщина напустилась на него:
– А ты-то? Тоже, небось, ходок изрядный? Тоже, поди, налево-направо шлындраешь?
Вопрос не сказать чтоб застал врасплох, но, в расчете на продолжение отношений, ответить стоило грамотно.
– Ну, это как сложится. Человек я холостой, не в четырех стенах же сидеть? Но так-то все зависит, насколько между нами все серьезно. Вот взять, скажем, когда в женатых ходил – ни разу не изменял! Потому что любил!
Антон почти не лукавил: жене и правда не изменял, а то, что случалось до свадьбы, не считается.
Слушая, женщина во все глаза глядела на собеседника. Наверное, пыталась угадать – врет или нет.
Наконец протянула руку:
– Зоя.
Антон улыбнулся, представился, мягко принял теплую ладошку, несильно стиснул, но сразу не отпустил, а, вкладывая в это определенный смысл, придержал. Зоя явно прочла его посыл, лукаво улыбнулась и ответно сжала его руку.
Горячая истома, зародившись внизу живота, разлилась по телу Антона, и он, как бы невзначай, закинул ногу на ногу. Брюки великодушно собрались складками и укрыли его возбуждение.
– Зоя, а как насчет хорошей музыки послушать? Имею Шульженко, Утесова… Джазовый оркестр Цфасмана. Есть шикозные заграничные джаз-банды.
– Ой, а Козин есть? За «Утро» прям все бы отдала!
Антон усмехнулся двусмысленности такого заявления, глянул по сторонам и, понизив заговорщицки голос, пообещал:
– Ну, если прям все-все… Думаю, и Козина найдем.
Затем поднялся, шутливо скрутил руку кренделем. Зоя крепко за нее ухватилась, рывком встала, и они направились к прорехе в решетке.
Увлеченные беседой и друг другом, они не обратили внимания, что за их спиной разыгралась странная картина: все воробьи разом, словно по команде, ринулись вниз. Их маленькие клювы и когти метили в ворону. Первые удары та приняла безучастно, но вскоре до ее затуманенного мозга дошло: убивают! – и она тяжко заворочалась, завертела крупной своей головой.
Будь тому свидетель, решил бы, что птицы обезумели. Воробьи, расшвыривая по сторонам перья, пух, клочья шкуры и мяса, с неистовым остервенением рвали бедную ворону. И что самое странное, ни одна из сторон, ни атакующая, ни защищающаяся, не издавала ни звука.