– Это не камень, – сказал Вейренк.
– Нет. Попробуй на зуб. Только не проглоти.
Вейренк зажал непонятный предмет между зубами и несколько раз прикусил.
– Твердый и пористый.
– Это кость, – сказал Адамберг.
Комиссар молча встал и, посмотрев белый шарик на просвет, положил его в пакетик.
– Но слишком мелкая для тюленя.
Ветер донес до них обрывки голоса Ретанкур, что-то кричавшей им издалека. Она с потрясающей скоростью скатывалась на спине по склону – вытянув вперед ноги и растопырив руки, она хваталась за выступы и иногда для быстроты скользила по льду. Адамберг продолжал ощупывать кость через полиэтилен, а Вейренк с интересом наблюдал за головокружительным спуском лейтенанта Ретанкур.
– В желтой куртке она напоминает снегоуборочный трактор.
– Как тебе известно, Ретанкур конвертирует свою энергию во что угодно, в зависимости от обстоятельств, – пояснил Адамберг. – Если ей понадобится стать снегоуборочным трактором, она станет им как нечего делать.
– Думаешь, она посидела на теплом камне? Или увидела афтургангу?
– Возможно. Луи, это не тюленья кость, – повторил Адамберг.
– Тогда птичья. Тут, наверное, подохла какая-нибудь крачка.
– Великовато будет для крачки.
– Значит, чайка.
Ретанкур бежала теперь по направлению к ним. Адамберг рассовал мешочки по внутренним карманам куртки, и очень вовремя, потому что она на бегу схватила их за руки.
– Быстро в лодку! – прокричала она, волоча их за собой.
– Черт! – запротестовал Вейренк и, вырвавшись, встал на колени, чтобы запихнуть в рюкзак раскиданные вещи.
Ретанкур схватила невозмутимого Вейренка за шиворот и с силой встряхнула его:
– На хрен рюкзак, лейтенант! И ваш тоже, комиссар. Я говорю бежать, значит, надо бежать!
В каком-то смысле у них не оставалось выбора. Ретанкур, встав между ними, изо всех сил толкала их в спину:
– Быстрее, черт возьми! Вы что, бегать не умеете?
Адамберг понял вдруг, что, несмотря на по-прежнему голубое небо, плотность воздуха явно изменилась и внезапно повеяло сыростью. Он повернул голову и увидел, как на плато, словно поток лавы, накатывает белое облако, уже размывшее очертание сараев.
– Туман, Вейренк! Беги!
Они добежали до пляжа – то место, где когда-то находилась коптильня, а теперь валялись их рюкзаки, уже наполовину исчезло из поля зрения. Поскользнувшись на сыпучей гальке, Вейренк подвернул щиколотку и упал со всего размаха. Ретанкур подняла его и, поддев рукой под плечо, потащила за собой.
– Нет, комиссар! Помогать мне не надо, я с ним справлюсь! Бегите быстрее к лодке, черт побери, запускайте мотор!
От коптильни не осталось уже и следа, от контуров пляжа тоже. Нет, туман перемещался не как несущаяся галопом лошадь, он надвигался на них словно поезд, словно чудище, словно афтурганга.