– Там буду я, – продолжал дю Пати. – Я встречу Дрейфуса, скажу ему, что начальник Генерального штаба задерживается, попрошу его присесть. Моя правая рука будет забинтована – я скажу, что перелом, – и попрошу Дрейфуса написать письмо для меня и стану ему диктовать. Поскольку я застану предателя врасплох, ему трудно будет изменить свой почерк. Когда у меня наберется достаточно улик, я подам знак – и мы предъявим ему обвинения.
– Кто такие «мы»? – спросил Мерсье.
– Со мной в кабинете будут: суперинтендант Кошфор из уголовной полиции – он сейчас здесь с нами, – а также эти господа – мсье Гриблен, архивист статистического отдела, который будет вести стенографическую запись, и майор Анри из статистического отдела – он будет находиться за ширмой.
– Значит, пять против одного?
– Именно так, министр. Я считаю, что при численном превосходстве и факторе неожиданности, мы имеем превосходную возможность сломить Дрейфуса и вынудить к признанию. В таком случае я хочу выступить с дополнительными предложениями.
– Продолжайте.
– Мы можем предоставить ему достойный выход из положения – я предложу ему револьвер с одной пулей. Таким образом, Дрейфус сможет сразу же поставить точку в этом деле.
Наступило молчание – Мерсье взвешивал слова дю Пати, потом чуть наклонил голову.
– Да, – произнес он.
– Господи боже! – сказал Буадефр. – Я буду признателен, если Дрейфус сделает это не на моем обюссонском ковре[37].
Благодарный смех снимает напряжение. Не улыбается только Мерсье.
– А если он не согласится воспользоваться традиционным способом, что тогда?
– Тогда майор Анри препроводит его в тюрьму Шерш-Миди, – ответил дю Пати, – а мы с Кошфором отправимся на квартиру предателя и проведем обыск. Я предупрежу жену Дрейфуса, чтобы та молчала о том, что случилось с ее мужем, если не хочет усугубить его положение. Директор Шерш-Миди согласился поместить Дрейфуса в одиночную камеру – ни писем, ни посетителей, ни адвокатов. Никто не будет знать, где он находится, даже командир парижского гарнизона. Для мира капитан Альфред Дрейфус исчезнет с лица земли.
Доведя до собравшихся свой шедевр, дю Пати закрыл папку и откинулся на стуле.
Я оглядел сидящих за столом. Мерсье и Буадефр были невозмутимы. Гонз закурил сигарету, Сандерр ухватился за подлокотники и чуть дрожал, Анри сочувственно смотрел на него, Кошфор, сложив руки на груди, уставился в пол.
– У кого-нибудь есть вопросы? – спросил Мерсье.
Я немного поразмыслил и поднял руку. Никогда не упускал возможности уязвить дю Пати.
– Да, майор Пикар, слушаю.
– Спасибо, министр. Я вот о чем думаю, – начал я, поворачиваясь к дю Пати, – что случится, если Дрейфус не признает свою вину?