– Значит, тогда это и произошло.
– Нет, на самом деле это случилось в начале марта.
Я не тороплюсь с ответом.
– В начале марта?
– Бросьте, полковник, вы прекрасно знаете, что это случилось в марте. Майор Анри был в отпуске по личным обстоятельствам – у одра умирающей матери. Он помнит дату. Он приезжал в Париж на короткое время, встретился с агентом Огюстом, получил очередную партию документов, которые и передал вам. Почему же вы фальсифицируете дату вашего доклада?
Агрессивная манера генерала Пельё и то, что ему известны такие подробности, застает меня врасплох. Я помню только, что ко времени предоставления моего доклада Гонзу прошло почти шесть месяцев, в течение которых он ничего не знал о моем расследовании, а это называется нарушением субординации, и мне тогда казалось, что если я слегка укорочу сроки, то это будет выглядеть меньшим нарушением. Тогда эта ложь не казалась мне важной, но сейчас, в этом кабинете, под сверлящим взглядом сего Великого Инквизитора, все выглядит необъяснимо подозрительным.
– Можете не торопиться с ответом, полковник, – саркастически говорит Пельё.
– Видимо, я ошибся с датами, – после длительной паузы отвечаю я.
– Ошибся с датами? – Пельё насмешливо поглядывает на своих адъютантов. – А мне казалось, полковник, что вы – офицер, склонный к научной точности, часть современного поколения, которая призвана заменить таких древних ископаемых, как я!
– Боюсь, даже ученые иногда совершают ошибки, генерал. Но, в конце концов, дата не имеет особого значения.
– Напротив, даты всегда имеют значение. Само по себе предательство – вопрос дат. Сначала вы утверждаете, что майор Эстерхази обратил на себя ваше внимание в апреле. Теперь, как мы установили, это случилось в марте. Но в вашем досье есть свидетельства, указывающие на то, что это случилось еще раньше.
Пельё вручает капитану вырезку из газеты. Капитан услужливо обходит стол сзади и передает вырезку мне. Это сообщение о смерти маркиза де Неттанкура, тестя Эстерхази, датированное 6 января 1896 года.
– Я вижу это в первый раз.
– Тогда откуда же оно появилось? – изображает удивление Пельё.
– Возможно, его вложили в досье после моего отъезда.
– Но вы должны согласиться с тем, что на первый взгляд это предполагает ваш интерес к Эстерхази за два месяца до появления «пти блю»?
– На первый взгляд – да. Думаю, именно по этой причине вырезка и оказалась в досье.
Пельё делает какую-то запись.
– Вернемся к «пти блю». Расскажите, как она появилась.
– Майор Анри как-то днем принес ее вместе с другими документами.
– В какой форме он ее принес?