Вроде и знакомые буквы — а что написано, не поймёшь. Все с какими-то крючочками, точками. И пробелов между словами нет — всё сплошь. А, вот заглавная буква. Ка-цирина. Каська, значит.
Ободрённый успехом Клеман двинулся дальше. Читать оказалось на удивление легко — буквы сами складывались в слова. Хотя что удивительного в том, что язык предков дался чистокровному валатцу? Кровь не водица.
Кровь?
На странице остался бурый след от пальца. Конечно, руки-то недосуг было помыть. Ох, Вацек и взбесится! Хотя книга старая, грязная — может, не заметит?
На слух выходила полная галиматья, но смешно почему-то не было. Было страшно. Как в детстве, когда утром выбежишь на купальные мостки и замрёшь на краю, закрыв глаза. В камышах птицы верещат, ступни ощущают скрипучее тепло деревянных досок, а всё равно по спине дрожь пробегает: одно неверное движение — и болтаться тебе в ледяной илистой воде.
С треском ударилась о стену оконная рама. Закричал Олев. Вацлав метнулся к кафедре, повис на руке друга, пытаясь оттащить его прочь — но тот, обуянный непонятной силой, продолжал читать. Алой полосой вспыхнули во тьме последние строчки канона, и Клеман прочел их — без усилий, будто знал с детства…
И стало тихо.
А потом постучали в дверь.
— Эт-то кто? — зубы Вацлава выбивали дробь. — Ты к-кого-то ждёшь?
Клеман медленно помотал головой.
Маркуса убили. Ирена обещала, что будет ждать их до утра на квартире Братства.
Погоня? Нет, жандармы не стали бы церемониться. Дверь с петель, прикладом по голове — вот и вся недолга. Таких разве смутит символ веры над входом в келью?
— Каська, — всхлипнул Олев. — Душегубица пришла…
Клеман выхватил из-за голенища нож — единственное оружие, которое осталось. Шагнул к двери, замер, прислушиваясь.
Стук повторился.
— Открой, что ли, — проговорил Вацлав через силу.
Луч света выхватил ссадину на впалой щеке, тёмную прядь волос, прилипшую ко лбу. Девушка, Бог мой. Всего лишь девушка. Вот только — что она делает в лесу в ночь Окаянницы?
— Мне войти? — тихо спросила она.
Клеман нерешительно посторонился. Девушка, щурясь от яркого света, шагнула за порог. Блеснуло отражённым светом лезвие меча, который она тащила за собой.
— Эй, брось! Меч брось, говорю!
— Да. Да, господин.
Железяка с глухим стуком упала на пол. Гостья вздрогнула, обхватив плечи руками. Обвела испуганным взглядом келью, — и замерла, уставившись на один из тёмных образов.
— Кто это?
— Чудовище, — ответил Вацлав, выглядывая из-за кафедры. — Каська-окаянница. Знаешь такую?
— Как не знать, — невесело усмехнулась гостья. — Какой год на дворе, господин?