Под «этой своей пряхой» имелась ввиду Арахна — встроенная в хвост корабля биосистема, которая, собственно, и выполняла основную производственную задачу — генерировать и выбрасывать в космос мононуклеарную транспортную нить. Безостановочно… Каждую долю каждой секунды. В течение десяти, ста, тысячи лет. Всё время, пока паутиноукладчик идёт по бесконечному маршруту, оставляя позади неосвоенные ещё звёздные системы, свободные пока планеты и невидимый невесомый след. След, по которому, привлеченные сжатым в короткий, короче старинного SOS, зовом «самки», устремятся «распалённые страстью самцы». Самцами считались транспортные биокапсулы, так называемые «пули». Самками — Арахны.
Арахн существовало не так уж много — тысяч пять, может быть шесть. Делились Арахны на «мам» и «прядильщиц». Многочисленными «мамами» обустраивались космические станции. «Прядильщиц» же устанавливали на паутиноукладчиках. Арахна Евстигнеева вполне могла претендовать на звание почётной прядильщицы галактики и требовать улучшенных условий труда, поскольку была в своём роде пионеркой. Паутиноукладчик под номером 0004 вышел в рейс триста с небольшим лет назад, неся на своём борту девственную Арахну. Корабль с тех пор был несколько раз отремонтирован, пережил замену навигационной системы и основного двигателя, а Арахна так и осталась прежней. Разве что потеряла всякую невинность, раз в полгода распахивая створки шлюзовой эпигины вахтовым капсулам.
Арахна… Созданный три столетия назад биостанок по производству мононуклеарной нити функционировал без перебоев. Неутомимая, неуничтожаемая, наделенная лишь одним инстинктом — инстинктом размножения — Арахна отличалась от своего природного прототипа, как силиконовая вагина на вечных батарейках отличается от живой женщины. Сравнение это, при всей его неприглядности, казалось Евстигнееву единственно точным. В отличие от мужской «пули», представляющей собой самостоятельную биосистему с прочным экзоскелетом, с пусть управляемой извне, но полноценной нервной системой, Арахна была всего лишь набором органов. Ровно тех органов, которых хватало для производства паутины, выдачи феромонального кода, привлекающего «самцов» — и всё. Арахна — гигантское лоно и прядильная железа размером с двухэтажный дом. У нее даже не имелось собственного скелета. Лишенная хитина опистосома крепилась к стенам шлюзового помещения сверхпрочными рёбрами, соединёнными между собой не менее прочными поперечинами. Эта «сбруя» удерживала Арахну от полноценного спазмирования. Иначе, ощутив «самца» внутри, «самка» расплющила бы собой и саму «пулю», и её пассажиров.