«На правом фланге не были построены окопы, и там по удобности расположена вся наша конница. Неприятель не успел на сем пункте собрать достаточного количества кавалерии, и потому главнокомандующий приказал на нее ударить, – пишет А. П. Ермолов, в то время командовавший ротой конной артиллерии. – Не устояла она против стремительного нападения нашей конницы и отброшена к самому лесу, где стоящая пехота сильным огнем прикрыла бегущих и конницу нашу назад обратила…».
В этой атаке участвовали и коннопольцы, а два солдата из лейб-эскадрона: «товарищ» Роман Синицкий и «шеренговый» Степан Анецкий, – первыми врубившись в колонну вражеской конницы, захватили в плен офицера и двух рядовых, за что и были представлены к знаку отличия Военного ордена.
Сражение при Гейльсберге завершилось победой русской армии. Русские потеряли в нем убитыми, ранеными, пропавшими без вести до 8 тысяч человек, наполеоновские войска – до 12 тысяч (по французским источникам – до 6 тысяч человек).
Поздним вечером 29 мая 1807 года на ровных и обширных долинах перед высотами на правом берегу Алле находилось много убитых и тяжелораненых.
«Жаль смотреть на этих последних, как они стонут и ползают по так называемому полю чести! Что может усладить ужас подобного положения простому солдату? Рекруту? – размышляла, глядя на поле недавней битвы, Надежда Андреевна. – Совсем другое дело образованному человеку: высокое чувство чести, героизм, приверженность государю, священный долг к отечеству заставляют его бесстрашно встречать смерть, мужественно переносить страдания и покойно расставаться с жизнью…».
На философские размышления ее навело следующее обстоятельство: во время сражения лейб-эскадрон попал под обстрел неприятельской артиллерии и граната упала рядом с «кавалерист-девицей». Алкид спас себя и свою хозяйку, мощным прыжком подавшись в сторону. Дурова чудом усидела в седле. Спасибо, как говорится, отцовской выучке и природной ловкости наездницы. Смерть была рядом, но все-таки миновала «товарища» Соколова. Почему?
Все это было важно для мироощущения молодой женщины, недавно надевшей военный мундир. До событий под Гутштадтом она была лишь обученным, но необстрелянным солдатом. Как и для других новобранцев, первый бой явился для Надежды Андреевны шоком: «новость зрелища поглотила все мое внимание».
Она еще не понимала тогда, что правила поведения, действующие в мирной жизни, порою абсолютно неприменимы на войне. Здесь нужно быть не только храбрым и стойким – к этому она как раз была готова, – но и нужно больше, чем когда-либо, заботиться о себе, соизмеряя свои поступки с общей пользой. Так, отдав лошадь раненому, она подвергла свою жизнь неоправданной опасности, оставшись одна «среди скачки, стрельбы, рубки на саблях». Недаром штабс-ротмистр Галиоф, ее суровый воспитатель, увидев «товарища» Соколова пешим и узнав обстоятельства дела, крикнул ему в досаде: «Пошел на фронт, повеса!»