«За кого он меня принимает? – подумал Данила, и тут в мозгу всплыла другая мысль, словно чужая: – Тяни время».
– Э, друг, ну ты и сказанул! Вот так возьми и расскажи… Тут за один день не управиться. Например, знаешь ли ты, дед, что такое ядерная реакция?
Оп-па, заинтересовал, дедок даже ножик отложил.
– Ну вот слушай тогда.
… – Брешешь всё ты, – махнул рукой в длинном рукаве ведун.
Упоминание о том, что земля круглая, у него не вызвало шока. Что можно в космос, то есть на небо, запускать ракеты, тоже не удивило, даже геостационарные спутники он воспринял как должное. Но вот что серебро заменят бумагами, а то и вовсе кредитными карточками – в это верить он отказывался. Впрочем, быть может, и остальное он воспринимал по-своему, адаптировал как-то к своему восприятию мира.
– Ну, поболтали и будет, – прервал лекцию Молодцова старик, он пошкандыбал к двери и крикнул наружу: – Морош, Евдоха ещё не вернулась?
– Нет, послать за ней?
– Не заблудится, – проворчал ведун, вернулся к столу, бормоча себе под нос. – Ничё как раз на зорьке вернётся, в самую пору. На вот, ешь.
Он протянул со стола глиняную плошку, в которой лежало примерно с ложку непонятного цвета кашицы.
– Не буду.
Ведун без проволочек ткнул его в лоб той самой клешнёй, что была скрыта рукавом, и Данила почувствовал, как онемело его лицо, рот сам открылся. Старик загрузил в него кашицу, захлопнул рот. Ощущение собственного лица вернулось, Молодцов попробовал вывернуться из схватки.
– Е ш ь! – утробно проговорил ведун, и на этот раз Данила почувствовал, как парализовало всю его волю.
Но немедленно не выполнил команду только потому, что растерялся от такого воздействия, и внезапно снаружи избушки донёсся волчий вой. Только издал его не волк – Данила научился различать боевой клич варягов.
Оцепенение как рукой сняло. Он выплюнул в лицо ведуну всю ту мерзкую смесь, что он загрузил в него, но часть Данила всё-таки проглотил, от горечи во рту стало трудно дышать, голова закружилась, пол поплыл под ногами.
Молодцов рухнул набок, что подрубленный дуб. Перед глазами всё прыгало, Данила увидел, как куда-то ухромал дедок, и с удивлением осознал, что видит всю избу так же ясно, как днём. Грубую неказистую мебель, чёрные стены из толстых брёвен, сложенный из камня очаг в углу, стол с колдовскими принадлежностями, лучина на нём горела не жёлтым, а почему-то мерцала иссиня-белым. А главное, прямо перед носом Данилы лежал невесть как оказавшийся тут наконечник стрелы. Широкий, такими бьют зверя и бездоспешного воина. Здесь их называют срезами, понятно – от слова «резать». А чтобы наконечники хорошо разрезали мышцы, вспарывали плоть, разрубали сосуды, их остро затачивают.