— Вы все умрёте! — прошипело существо, направляясь к ним, движимое ненавистью и злостью.
— После вас! — галантно произнёс Левинц, и нажал на спусковой крючок.
Заряд дроби снёс с плеч существа криво-пришитую голову, которая, мясным фаршем, заляпала картину, с изображением восхода, висящую на стене. Обезглавленное тело мешком рухнуло на пол. Из остатков шеи, небольшими фонтанчиками, брызгала на пол «нефть».
— Готов, кажись! — проговорил Беркут, осматривая недвижимое тело.
Он согнулся, и, преодолевая брезгливость, обстучал ладонями карманы кителя. Затем извлёк скомканную пачку с переломанными, залитыми запёкшейся кровью, сигаретами.
— Курение его доконало! — усмехнулся наблюдавший за действиями друга, Борис.
— По крайней мере, голова больше у него болеть никогда не будет! — поддержал шутку Серёга, тут же почувствовавший, что смех действительно как бы разряжает гнетущую атмосферу.
Они дружно засмеялись. Тут до них донёсся какой-то грохот. Звук исходил из дверного проёма, изуродованная дверь которого лежала на полу.
— Не стрелять! — донёсся до них знакомый голос, который принадлежал Наёмнику. — Свои!
— Свои все в боксе, на первом уровне! — с преувеличенной угрозой, ответил Борис.
— Не тупи, Левинц! За такие шутки, и по роже дать могу! — так же не дружелюбно, отозвался Наёмник.
— Да небоись, выходи, что мы как любовники, через стенку перекрикиваемся?!
Первым вышел Наёмник, лицо которого передёрнула недовольная гримаса. За ним показались и остальные. У Серёги, и у Левинца, будто бы камень с души упал, когда они увидели своих друзей целыми, и невредимыми.
— Ты за метлу свою, поганую, перо когда-нибудь спиной словишь! — зло процедил сквозь сжатые зубы, Аскет.
— Только не сегодня! — оптимистично заверил его Борис. — Мы вас спасли, а вы ещё и не довольны?
— А что там? — спросил Борис, кивнув на комнату с повреждённой взрывом дверью.
— Там — установка «Х-1», — ответил Егерь, — Но это не то, что нам нужно!
— Так… — Левинц по-хозяйски оглядывал помещение с бронестеклом:
— Занятная штука! — сказал он, кивнув на толстую трубу.
— Это «штука» воскресила труп бандита! — сказал Симак.
— Шмыгу… — как-то тихо, добавил Терех. — Хороший пацан был…
— Это не он, случайно? — спросил Беркут, указав на обезглавленный труп.
— Он! — не глядя, ответил Терех.
— А что в той комнате? — спросил Борис, указав кивком на комнату, в которой люди прятались от порождений научной мысли Рейха.
— А ты зайди, глянь! — недобро проговорил Наёмник.
Борис зашёл. Он увидел много коек на колёсиках. Их покрывали полуистлевшие простыни, запачканные пятнами когда-то красной, крови. Некоторые простыни оттопыривались вверх, словно под ними что-то было. Одна из таких простыней была откинута в сторону — видно, Наёмник скинул. Борис увидел под ней скелет. Да, это был высохший, обтянутый кожей, скелет человека. Сама по себе комната, — стены которой были отделаны нержавеющей сталью, — представляла собой большую, холодильную камеру. Это был морг, или что-то наподобие этого. Света почти не было — лишь одна ртутная лампа, слабо помигивая, освещая пространство около двери. Взгляд Левинца зацепился за что-то в глубине помещения, и он тут же, не раздумывая, пошёл вперёд, раздвигая хаотично стоящие каталки, попадающиеся на его пути. Он подошёл к стеклянному шкафу, и среди множества склянок и банок, безошибочно выбрал единственную.