Несколько дней спустя мы с Машкой сидели на траве у самого берега реки Утки, мочили босые ноги в воде и плели венки из кувшинок. Идея была моя, и не сказать, что из самых удачных. У кувшинки красива только желтая чашечка, а ведь еще у нее есть длиннющий склизкий стебель, воняющий, как гнилая картошка, и покрытый какой-то бурой слизью. Впрочем, этой странной Машке было, по-моему, все равно. Такое ощущение, что до знакомства со мной ей и в голову не приходило плести венки из кувшинок, и теперь ее это страшно прикалывает. Я, морща нос, доплетала свой венок и как раз думала, что ни за что в жизни его не надену, когда вдалеке за лесом загрохотало. Сначала удар, как от взрыва, — «б-у-уух» аж земля завибрировала, а потом — глухой длинный нарастающий рокот, как будто где-то в бездонную пропасть обрушивалась десятикилометровая гора. Я посмотрела в небо, хотя и так знала, что оно ясное — уютное, бирюзовое с розовым краем деревенское небо. «Гроза, что ли?» — подумала я, косясь на Машку. Она на грохот не обратила внимания вообще, будто его и не было. Лицо у нее было спокойное и сосредоточенное на работе. Может, у меня начались слуховые галлюцинаци?!?
Рокот начал затихать. Но теперь к нему добавился свист. Это было что-то новенькое. Я не выдержала и повернулась к Машке:
— Слушай, а что это такое…
Свист нарастал, становился все пронзительнее и вдруг превратился в звонкое «шмяк». Мне по лицу хлестнула прибрежная грязь. Я с визгом вскочила на ноги. Машка уставилась на меня и захохотала, как гиена.
— Хватит ржать! Ты это видела?! — крикнула я, вытирая лицо.
— Ну видела, — послушно перестав веселиться, сказала Машка. — Ну и что? Подумаешь, Чуть-чуть забрызгало. Вот если бы он тебе на голову упал, это было бы не смешно, а грустно.
— Кто — он?!
— Камень.
Меня охватили нехорошие предчувствия.
— Какой еще камень?
Машка со вздохом поднялась с травы, пошарила рукой в воде у берега и выловила здоровенный — с ладонь — плоский серовато-белый булыжник с острыми рваными краями.
— Вот этот.
Я представила, как эта каменюга со свистом падает на голову, и мне стало плохо.
— Я чего-то не въезжаю… а почему он по воздуху летел?
— Так взрывы же, — пояснила Машка. — Это ж не настоящий камень, это кусок мела. Там, за железкой, возле Краснозаводского — меловой карьер. Типа мел добывают. Взрывают стенку, осколки и разлетаются во все стороны. Бабка говорит, километра за три их находят. И к нам во двор залетали не один раз.
«О, блин! — подумала я. — Значит, вот откуда грохот. Ну и местность. Атомные ракеты, браконьеры, псы-людоеды, да еще, оказывается, и камнепады бывают. А не вернуться ли мне по-быстрому в город?»