* * *
В общем, я рассказала им все, начиная с того, как узнала о сожженной библиотеке, заканчивая проклятием Джефа и материализацией вампиров в Машкином дворе. Вопреки моим ожиданиям, все было выслушано безо всяких насмешек и сомнений, хотя Машка смотрела на меня такими вытаращенными глазами, как будто я ей рассказывала сказки Шахерезады, и все поглядывала на Мишку. Когда я закончила, с полминуты все молчали. Потом Мишка тихонько засмеялся. Это был странный смех — смущенный и самодовольный одновременно, как будто не имеющий отношения к моему рассказу.
— А говоришь — меня не касается, — посмеиваясь, сказал Миша. — Касается, и еще тесней, чем Машки. Помнишь, я тебе рассказывал о моем родственнике, который в город ушел, учиться на типографского работника? Так его звали Матвей. Матвей Корин. Я и не знал, что он настолько знаменит.
— Думаешь, тот самый? — деловито спросила Машка, прежде чем я успела отреагировать.
— Точно он. К нам лет десять еще назад приезжал какой-то историк из Питера, на чердаке копался, вещи его искал — я, правда, маленький был, но мать подтвердит. Вот, значит, в чем было дело…
— Погоди, — прервала я. Новость не укладывалась в голове. — Корин же знаменитость! Первый в мире мастер реальности!
— И что?
— Ну, я думала, что у него на родине… ну, какой-нибудь мемориальный комплекс… памятник… Музей-квартира… хоть памятная доска… а тут о нем вообще ничего не знают. Наверно, это все-таки кто-нибудь другой. Мало ли в России Кориных?
— Много, — согласился Мишка. — Корины исконный утишинский род. Но, кроме Матвея, никто птиц оживлять не умел. Ты пойми, его здесь выродком считали — какие там мемориальные комплексы… выгнать в город и забыть.
— Эх, будь мы в городе, я бы залезла в Интернет и посмотрела биографию Корина…
— Да что ты сомневаешься? — возмутилась Машка. — Ты на Михаила посмотри!
Мишка глянул на мою сестру и улыбнулся так тепло, что на его лице и вправду промелькнуло что-то неземное.
— Мы с тобой, между прочим, тоже с Кориными в родстве, — заявила Машка. — Гелька, а ты можешь сделать так, чтобы у меня слепой глаз прозрел?
— Да я не волшебник! Чистое Творчество — это просто вид искусства.
— Как ни назови, а суть не меняется, — заявила Машка.
Я хотела возразить, а потом вспомнила, что Погодина говорила примерно то же самое и промолчала.