Пуан с удивлением посмотрел на комиссара.
— Вы в курсе? Я полагал, что вы не интересуетесь политикой.
— Такое происходит не только в политике, и Маскулены имеются всюду. Мне кажется — поправьте меня, если я ошибаюсь, — что этим человеком движет одна страсть — жажда власти, но он хладнокровен и умеет ждать своего часа. Время от времени он мечет громы в парламенте и в газетах, разоблачая какое-нибудь злоупотребление или скандал.
Пуан слушал с возрастающим интересом.
— Таким образом он мало-помалу завоевал себе репутацию бескомпромиссного борца за справедливость. И все озлобленные, все бунтари и фанатики типа Пикмаля обращаются к нему, когда им кажется, что они открыли злоупотребление. Он, вероятно, получает письма того же рода, как мы, когда совершается какое-нибудь таинственное преступление. Их пишут люди не совсем нормальные, маньяки, а также те, кто ищет возможность выместить ненависть против родственника, бывшего друга или соседа. Однако в этой массе встречаются и письма, которые наводят на след; без них по улицам города ходило бы гораздо больше убийц. Пикмаль, индивидуалист, искавший истину во всех экстремистских группах, во всех религиях и философиях, является как раз таким человеком, который, найдя отчет Калама, и не подумал отдать его своим непосредственным начальникам, поскольку им не доверял. Он обратился к известному защитнику справедливости, уверенный, что таким образом спасет отчет от заговора молчания.
— Но если отчет в руках Маскулена, почему же он до сих пор не воспользовался им?
— По причине, о которой я вам уже говорил. Для поддержания своей репутации ему время от времени необходимо поднимать какой-нибудь скандал. Шантажные листки типа «Молвы» печатают только те сведения, которые им сообщают. А вот то, о чем им не сообщают, как раз и есть самое важное… Отчет Калама слишком лакомый кусок, чтобы бросить его просто так на съедение публике… Как вы думаете, если доклад у Маскулена, сколько высокопоставленных лиц он держит в своих руках? Включая, конечно, и Артюра Нику?
— Много. Несколько десятков.
— Нам неизвестно, сколько у него таких документов, которыми он может воспользоваться в любой момент и с помощью которых в тот день, когда почувствует себя достаточно сильным, сумеет достигнуть своей цели.
— Я уже думал об этом, — признался Пуан. — И это меня пугает. Если отчет у него, то вряд ли нам удастся его достать. А если я не продемонстрирую отчет или не сумею представить формальные доказательства, что такое-то лицо его уничтожило, то буду опорочен: меня обвинят в его сокрытии.