— Простила, — легонько вздохнув, тихо вымолвила Наталья.
…Весь день длился бой, и только когда на западе зажглась вечерняя заря, Лантань велел офицерам отвести от Албазина свои полки.
— Завтра мы сделаем то, что не смогли сделать сегодня, — сказал он им. — Пока давайте подсчитаем свои потери.
Потери оказались большими. Сотни убитых, не считая раненых и тех, кто, испугавшись смерти, бежал за Амур. Командующего это привело в бешенство, и он устроил своим офицерам жестокий разнос.
— Вы — плохие командиры! — кричал он им. — Почему ваши воины дрогнули перед горсткой плохо вооруженных казаков? Или мне просить императора прислать нам подмогу? Нас и без того пятнадцать тысяч! С таким войском можно покорить всю Азию. А вы?.. Завтра же первыми полезете на стены. Вы поняли меня? Тому же, кто струсит, я велю отрубить голову, и пусть навеки позор ляжет на весь его род.
У русских тоже потери немалые — и убитые, и раненые. Среди них не только мужчины, женщины, но даже дети. Башни и крепость были разбиты пушками; каленые ядра и огненные стрелы, выпущенные из станка, сожгли церковь, лавки и хлебные амбары.
Приуныли люди, так всю ночь и просидев возле догорающих углей, погруженные в невеселые думы.
— Ничего, выстоим, — пытался ободрить их Толбузин. Он устал не меньше других, и на душе было неспокойно, но он старался не подавать вида. — Там, глядишь, и подмога поспеет. Свинца да пороху только б хватило.
Никто уже не верил в эту помощь.
— Оставили нас одних цари-бояре, — роптали люди. Кого-то даже крамольные мысли стали посещать.
— Не пойти ли врагу на поклон? — все чаще и чаще звучало вокруг. — Может, сдаться? Глядишь, и поживем еще. Что толку против такой орды идти? Все равно погибнем. Не только мы, но и наши дети.
— Цыц, подлые души! — жестко обрывал такие речи воевода. — Услышу еще — велю до смерти запороть…
— Ты нас не пугай, воевода! — бросил в сердцах пожилой казак Нил Губавин. — Лучше вели нарочных послать в Нерчинск — пускай поскорее подмогу присылают, а то и впрямь всем нам придется погибнуть. Знать бы, за что умрем…
— Как за что? — подойдя к костру, возле которого в окружении товарищей сидел Нил, сказал воевода. — За Русь нашу матушку, конечно. И за царей наших, отцов родных, за Ивана и Петра…
Губавин усмехнулся:
— Они хоть знают о нашем существовании?
— Как же! — подсаживаясь к костру, спокойно произнес Толбузин. — В Москве все про нас знают…
— Ой ли… — не поверил ему Нил. — Я так думаю, им до нас никакого дела нет, иначе они бы давно прислали сюда мощное войско. Так ни людей не дают, ни пушек, ни пороха.