Отчаяние в его словах, конечно, подкупает, а так же этот жутко-виноватый тон, но прошло три года. И я изменилась.
- Эмин… - отрицательно качнув головой, говорю я, но Фаворскому понятно уже, какой вердикт я вынесла.
Он неожиданно тянется своей рукой к моей руке. Переплетает наши пальцы, а я даже не могу отодвинуться, отдернуть ладонь. Просто не хватает сил. Он застал меня врасплох.
- Ты же видишь, что я влюблен в тебя, Ло. Ты это видишь? – его шепот проникает в каждую клеточку моего тела, создавая в сердце настоящий переполох.
Я должна сдерживать себя. Должна сдерживать.
- Я не могу думать ни о ком другом, кроме тебя. – Как только, вдавшись в рассуждения, Эмин снова отталкивается, чтобы прильнуть спиной к спинке стула, я плотно закрываю на миг глаза, чтобы прийти в себя. – Да, я совершил ошибку. Но неужели ты никогда не сможешь простить меня?
Держать в тайне мое бешеное сердцебиение становится все сложнее, поскольку взгляд Эмина, который он удерживает на мне, все не переставая говорить о своих чувствах, сносит крышу напрочь. И это основательно.
- Сможешь простить? – с ребячливой доверчивостью и откровенностью задает свой вопрос Фаворский еще один раз.
Но я даже не знаю, что ему ответить на это.
Я тоже… тоже влюблена в него. Все еще. И все-таки часть меня ненавидит его с ужасающей силой.
Не знаю, изменится ли это когда-нибудь.
ГЛАВА 14.
Одержимость
Герман
Мы любили силой воли, скоростью духа, длиною смеха, килограммами надежд.
© Саша Крамар
Я не должен делать этого, но часть меня очень хочет войти в гостиную и взглянуть на ее обнаженные ноги еще раз – и теперь уже не случайно. Делаю усилие над собой и мысленно взываю к себе, порядочному и приличному, вести себя хорошо. Но ее ноги… Ее потрясающие ноги, которые она во сне вытащила из-под покрывала, они сводят с ума. Великолепные линии ее тела. Вы никогда не замечали, что даже самое несовершенное женское тело может стать весьма привлекательным благодаря линиям. Но это не касается Лолы, поскольку ее тело, облаченное молочной кожей, просто идеально. Я долго отгонял от себя подобные мысли о ней, ведь эта девушка старше меня, она эгоистична, зациклена на деньгах и роскоши, однако через всю эту золотую брешь пробивается что-то настоящее в ней, и мне очень сложного этого не замечать. Я не могу заставить себя, как ни старался.
Оставляю кружку с недопитым кофе внутри в раковине (кофе уже все равно остыл, а мои чувства – нет) и медленно, чтобы не разбудить гостью, прохожу в комнату. Ее ноги видны даже в зеркале напротив дивана, на котором она спит. Рядом с зеркальным шкафом на стене висит плазменный телевизор; по нему передают очередные неутешительные новости. Даже не понимаю, почему моя привычка из прошлого включать телевизор по утрам перешла в мое будущее. Этот бесполезный фон со звуками и однотонным изображением вовсе не поднимает мне настроение. Я хватаю со столика невдалеке пульт и нажимаю на кнопку выключения. Переведя взгляд на Лолу, я замечаю, что она все так же мирно спит, словно ангел. Черт, ну и сравнения. Но серьезно… она даже не сопит во сне. Я смотрел, как она умиротворенно отдыхает на этом диване на прошлой неделе ночью. Не мог уснуть в своей комнате и решил взглянуть на нее. Когда я вошел в гостиную, то понял, что долго еще не смогу покинуть ее. Темные волосы Лолы были раскиданы на подушках, а руки она раскинула в стороны. Покрывало припустилось, поэтому я мог видеть, как ее налитая, полная грудь вздымается — спокойно и небыстро. Я сидел на полу и смотрел, как гребаный извращенец, пока не осознал, что реально возбудился. Мне не нужно было так делать, но сдерживаться от действий, похожих на эти, еще тяжелее.