Они взглянули на меня. Словно ждали, что я начну умолять не идти, свернусь в клубочек и съёжусь. Быстрая, жестокая проверка, чтобы увидеть, хотели ли они сами работать со мной, предположила я.
Но Костерез, нага, Аттор, Суриэль, Богги и Мидденгардский Червь… Быть может, они сломали во мне ту часть, что действительно боялась. Или, возможно, страх был теперь единственным, что я ощущала во сне.
— Твой выбор, Фейра, — небрежно сказал Рис.
Увильнуть и скорбеть или встретиться с неизвестным ужасом — выбор был прост.
— Насколько плохо это может быть? — был мой ответ.
— Очень плохо, — сказал Кассиан.
Никто из них не потрудился возразить.
Юриан.
Имя звучало в моей голове даже после того, как мы закончили ужин, после того, как Мор и Кассиан, и Азриэль, и Амрен перестали спорить и рычать о том, кто, где и что будет делать завтра, в то время как мы с Рисом отправимся в Тюрьму — чем бы она ни была.
Рис отнес меня обратно в город по воздуху, ныряя во тьму и свет огней. Я быстро обнаружила, что предпочитаю подъем спуску, и не могла заставить себя смотреть вокруг слишком долго — появлялось ощущение, что мой ужин вот-вот покинет меня. Не страх — всего лишь реакция моего тела.
Мы летели молча, единственный звук — свист зимнего ветра, однако, кокон тепла Риса защищал меня, не давая замерзнуть полностью. Только когда музыка на улицах поприветствовала нас, я взглянула на его лицо — черты лица нечитаемые — он сосредоточился на полете.
— Сегодня я снова почувствовала тебя. Через связь. Я прошла через твои щиты?
— Нет, — ответил он, оглядывая мощеные улицы внизу. — Эта связь… живая. Открытый канал между нами, созданный моими силами, созданный… для того, что тебе было нужно, когда мы заключали сделку.
— Мне было нужно не умереть, когда я соглашалась.
— Тебе было нужно не быть одной.
Наши глаза встретились. Было слишком темно, чтобы прочитать все, что таилось в его глазах. Я первой отвела взгляд.
— Я все еще учусь, как и почему мы иногда можем чувствовать то, что другой не хочет, чтобы мы знали, — признался он. — Поэтому у меня нет объяснения тому, что ты почувствовала сегодня.
«Тебе было нужно не быть одной»…
Но что же он сам? Пятьдесят лет он был отделен от своих друзей, семьи…
Я сказала:
— Ты позволил Амаранте и всему миру думать, что ты правишь Двором Кошмаров и наслаждаешься этим. Но это все прикрытие — чтобы сохранить самое важное.
Городские огни золотили его лицо.
— Я люблю свой народ и свою семью. Не думай, что я не стал бы чудовищем, чтобы их защитить.
— Ты уже стал им Под горой, — слова вырвались прежде, чем я смогла их остановить.