Не было ни дверей, ни света.
Никаких звуков. Даже журчания воды.
Но я чувствовала их.
Я чувствовала, как они спят, ходят, шаркают руками и когтями с другой стороны стены.
Они были древними, и настолько жестокими, даже хуже чем Амаранта. Они были вечными и терпеливыми, и выучили язык тьмы и камня.
— Сколько, — я выдохнула. — Сколько она пробыла здесь? — Я не решилась произнести ее имя.
— Азриэль однажды заглянул в архивы в наших самых древних храмах и библиотеках. Все, что он нашел, это смутное упоминание, что она вошла сюда еще до того, как Прифиан был разделен на Дворы, а вышла после того, как они были созданы. Ее заключение предшествует письменному слову. Я не знаю, как долго она пробыла здесь — несколько тысячелетий, кажется, будет в самый раз.
Ужас бурлил в моем животе.
— Ты никогда не спрашивал?
— Зачем? Она скажет мне, когда это будет необходимо.
— Откуда она взялась? — брошь, которую он ей подарил — такой скромный подарок для монстра, который когда-то обитал здесь.
— Я не знаю. Однако существуют легенды, согласно которым, когда вселенная зарождалась существовали… разрывы в ткани между мирами. И в хаосе Создания твари из других миров могли пройти через эти разрывы и попасть к нам. Но, в конце концов, разломы затянулись, и существа оказались в ловушке, не имея возможности вернуться домой.
Это было страшнее, чем я могла представить — и то, что монстры прошли между мирами, и ужас остаться запертым в чужом мире.
— Ты думаешь, она была одной из них?
— Я думаю, что она единственная в своем роде, и нет никаких сведений, что подобные ей когда-либо существовали. Даже Суриэли имеют численность, хоть и небольшую. Но она… и заключенные здесь, в Тюрьме… я думаю, они пришли откуда-то извне. И они долго, очень долго искали путь домой.
Я дрожала в подбитой мехом кожаной одежде, мое дыхание клубилось облаком.
Мы спускались все ниже и ниже, и я потеряла счет времени.
Прошли часы, а может и дни, и мы останавливались только когда мое бесполезное тело требовало воды. Он не отпускал мою руку даже тогда, когда я пила. Как будто камень может поглотить меня навсегда. Я старалась, чтобы эти остановки были быстрыми и редкими.
И мы шли дальше, глубже. Только огни и его рука удерживали меня от чувства свободного падения в темноту. На мгновение я почувствовала вонь своей собственной тюремной камеры и щекой ощутила щекотку и хруст перепревшей соломы..
Рис крепче сжал мою ладонь.
— Еще немного.
— Мы уже должны быть у самого подножия горы.
— Уже прошли. Костерез заперт гораздо ниже основания горы.
— Кто он? Какой он? — меня коротко проинформировали только о том, что говорить — и нечего о том, что ожидать. Несомненно для того, чтобы не дать мне окончательно запаниковать.