— Я хочу первым прикасаться к тебе, — сказал он, его голос стал таким низким, что я едва узнала его. — Просто… позволь мне прикасаться к тебе. — Он накрыл ладонью мою грудь, как бы подчеркивая свои слова.
В этой фразе настолько слышалась сорвавшаяся мольба, что я замерла, уступая, и его другая рука вновь вырисовывала ленивые линии на моем животе.
Я не могу дышать, когда смотрю на тебя…
Позволь мне прикасаться к тебе…
Потому что я ревновал и злился…
Она моя.
Я отогнала мысли, кусочки и обрывки правды, которые он дал мне.
Рис опять скользнул пальцем вдоль полоски моих штанов — кот, играющий со своим ужином.
Снова.
Снова.
— Пожалуйста, — это все, что мне удалось сказать.
Он улыбнулся мне в шею.
— А вот и пропавшие манеры.
Его рука наконец скользнула под мои штаны. Первое прикосновение его руки ко мне заставило глубокий стон вырваться из моего горла.
Он зарычал от удовлетворения, обнаружив влажность, что ждала его там, большой палец кружил вокруг этого места на вершине моих внутренних бедер, дразня, чуть лаская, но почти не…
Другая его рука нежно сжала мою грудь в то же мгновение, когда его большой палец опустился точно туда, куда я хотела. Я двинула бедрами, запрокидывая голову назад, на его плечо, задыхаясь, когда его палец чуть ударил…
Я вскрикнула, и он рассмеялся, низко и мягко.
— Нравится?
Стон был моим единственным ответом.
Больше, больше, больше.
Его пальцы скользнули вниз, медленно и нагло, прямо к моему центру, и каждая клетка, каждый нерв моего тела, моего разума, моей души, сузились до ощущения его пальцев, остановившихся там, будто у него в запасе было все время мира.
Ублюдок.
— Пожалуйста, — повторила я, потершись о него задом, подчеркивая этим свои слова.
Он зашипел от этого движения, и скользнул пальцем внутрь меня. И выругался.
— Фейра…
Но я уже начала двигаться на нем, и он снова выругался на долгом выдохе. Его губы прижались к моей шее, проводя дорожки поцелуев выше, выше к моему уху.
Я застонала так громко, что заглушила шум дождя, когда он скользнул в меня вторым пальцем, настолько наполняя меня, что я больше ни о чем не могла думать, не могла даже дышать.
— Вот так, — прошептал он, его губы двигались по моему уху.
Мне до смерти надоело, что моя шея и ухо получают столько внимания. Я изогнулась, как могла, и увидела, что он пожирает меня взглядом, глядя на меня, на руку в моих штанах, на то, как я двигаюсь на нем.
Он все еще не отрывал от меня взгляд, когда я поймала его губы своими, слегка кусая его за нижнюю губу.
Рис застонал, погружая пальцы глубже. Сильнее.
Меня не заботило — ни капельки не заботило, что я, кто я, и где я; я полностью сдалась ему, раскрывая губы. Его язык ворвался в мой рот, словно показывая мне своими движениями, что именно он будет делать, если окажется между моих ног.