Я проснулась, согретая, отдохнувшая и безмятежная.
В безопасности.
Солнечный свет проникал через грязное окно, высвечивая красным и золотым обнимающее меня крыло — укрывавшее меня так всю ночь, защищая от холода.
Руки Риса обвились вокруг меня, его дыхание было глубоким и ровным. И я знала, что для него также необычен, как и для меня, столь глубокий и мирный сон.
То, что мы сделали прошлой ночью…
Осторожно я повернула к нему лицо, и его руки слегка напряглись, словно подсознательно удерживая меня, чтобы я не исчезла вместе с утренним туманом.
Его глаза распахнулись, когда я опустила голову на сгиб его руки. Мы смотрели друг на друга, укрытые его крыльями.
И я вдруг поняла, что именно это мне хочется делать всю вечность.
Я тихо спросила:
— Почему ты тогда заключил эту сделку со мной? Зачем попросил проводить с тобой неделю каждого месяца?
Яркие фиолетовые глаза закрылись.
Я не смела подумать, какой ответ ожидала услышать, но уж точно не тот, что прозвучал:
— Потому что мне было необходимо разумное объяснение для Амаранты, потому что хотел разозлить Тамлина, и потому что я должен был сохранить тебе жизнь, но чтобы при этом это не выглядело милосердным.
— А…
Рот его напрягся.
— Ты ведь знаешь… ты знаешь, что нет ничего, чего бы я ни сделал ради своего народа, ради своей семьи.
И я была лишь пешкой в этой игре…
Его крылья сложились за спиной, и я заморгала от влажного воздуха.
— Хочешь помыться? — спросил он.
Я вся сжалась при воспоминании о грязной, смердящей уборной этажом ниже. Даже справить там нужду было отвратительно.
— Предпочитаю помыться в ручье, — ответила я и постаралась отогнать тревожное предчувствие.
Рис засмеялся низким голосом и выбрался из постели.
— Тогда пойдём отсюда.
На секунду я подумала, что мне приснилось то, что произошло прошлой ночью. Однако лёгкая, приятная боль меж моих ног была ясным доказательством обратного, но…
Может быть лучше сделать вид, что ничего не было.
А иначе, мне наверное не хватит сил вынести альтернативу.
* * *
Мы летели почти весь день по краю поросших лесами степей, поднимавшихся и плавно переходивших в Иллирийские Горы. Мы не говорили о прошедшей ночи… мы практически вовсе не разговаривали.
Вновь на поляне. Ещё один день тренировок. Снова я учусь рассеиваться, призывать крылья, огонь, лед и воду, а теперь ещё и… ветер. Ветер и лёгкий бриз, что овевают раскинувшиеся долины и пшеничные поля Дневного Двора, а после сдувают снежные шапки с самых высоких гор.