Он засмеялся так, что звук его смеха пронесся вдоль моих костей, и затем Рис скользнул внутрь меня. И внутрь. И внутрь.
Я почти не могла дышать, почти не могла думать о чем-то, кроме того, где наши тела соединялись. Он замер внутри меня, позволяя мне привыкнуть, и я открыла глаза, и увидела, что он глядит на меня.
— Скажи это еще раз, — пробормотал он.
Я поняла, что он имел в виду.
— Ты мой, — выдохнула я.
Рис слегка вышел и медленно скользнул обратно. Так мучительно медленно.
— Ты мой, — произнесла я, задыхаясь.
И снова он вышел, и скользнул внутрь.
— Ты мой.
Еще раз — теперь быстрее и глубже.
И в этот момент я почувствовала это — связь между нами, словно неразрывную цепь, словно яркий, негасимый луч света.
С каждым плавным движением связь разгоралась ярче и сильнее.
— Ты мой, — прошептала я, запуская руки в его волосы, проводя вниз по его спине, крыльям.
Мой друг через множество опасностей.
Мой любимый, исцеливший мою разбитую и измученную душу.
Мой мейт, который ждал меня вопреки всякой надежде, несмотря на все напасти.
Я двигала бедрами в такт с ним. Он целовал меня снова и снова, и наши лица сделались мокрыми.
Каждый дюйм моего тела горел и сжимался, и мой контроль растворился целиком, когда он прошептал:
— Я люблю тебя.
Разрядка прошла через мое тело, и он врывался в меня, жестко и быстро, растягивая мое удовольствие, пока я не почувствовала и увидела, и ощутила запах этой связи между нами, пока наши запахи не слились в одно, и я стала его, и он стал моим, и мы были началом, серединой и концом. Мы были песней, которая лилась с момента, когда зажегся самый первый уголек света в этом мире.
Рис зарычал, достигая пика, врываясь глубоко до конца. Где-то снаружи задрожали горы, и последний укрывавший их снег сорвался сверкающе-белой лавиной, чтобы быть проглоченным ночью, ждущей внизу.
Наступила тишина, прерываемая лишь нашим загнанным дыханием.
Я взяла его измазанное краской лицо в свои цветные ладони и заставила его посмотреть на меня.
Его глаза сияли, словно звезды, которые я нарисовала когда-то давным- давно.
И я улыбнулась Рису, позволяя связи мейтов между нами сиять ясно и ярко.
* * *
Я не знаю, сколько мы так пролежали, лениво касаясь друг друга, словно у нас действительно было все время в мире.
— Я думаю, что влюбился в тебя, — пробормотал Рис, поглаживая пальцем мою руку, — в тот самый миг, когда понял, что ты расщепляла те кости, чтобы сделать ловушку для Мидденгардского Змея. Или, может быть, в тот момент, когда ты парировала мою насмешку в твой адрес. Это так напомнило мне Кассиана. Впервые за десятилетия мне захотелось