Он бы улетел обратно в Хайберн — к Королю. Он решил прилететь сюда, чтобы возглавить войско. Назло. И я не сомневаюсь, что золотая королева-львица страдала в его руках. Как страдала Клэр.
«Где ты?»
Голос Риса прозвучал в моей голове, словно издалека, сквозь щель в моем щите.
«ГДЕ ТЫ?»
Аттор уходил. С каждым ударом моего сердца он поднимался всё выше и выше…
«ГДЕ…»
Я убрала в ножны иллирийский клинок и боевой нож и нагнулась, чтобы поднять стрелы, которые лежали на улице. Которыми стреляли в моих людей. Ясеневые стрелы, смазанные уже знакомым мне зеленоватым ядом. Кровавой порчей.
«Я именно там, где и должна быть,» — ответила я Рису.
А затем растворилась в небесах.
Я рассеялась на соседнюю крышу, стиснув в обеих руках ясеневую стрелу и высматривая, как высоко в небо взмыл Аттор…
— ФЕЙРА!
Я закрылась адамантовым щитом от его голоса, от него.
Не сейчас, не в этот момент.
Я смутно ощущала, как он бился об мой щит. Кричал на него. Но даже он не мог проникнуть сквозь него.
Потому что Аттор — мой.
Вдалеке, рвясь вперёд, ко мне, к Веларису, мир накрывала всепоглощающая тьма. Солдаты, встающие на её пути, больше не поднимались.
Мой мейт. Воплощенная смерть. Торжествующая ночь.
Я снова заметила Аттора, поворачивающего к морю, к Хайберну, но всё ещё летящего над городом.
Я рассеялась, бросая своё сознание прямо к нему, как сеть, соединяющую наши умы, используя связь, как нить, которая вела меня сквозь время, расстояние и ветер.
Я зацепилась за жирное пятно его злобы, концентрируя свою сущность, фокусируясь на самом его ядре. Настоящий маяк извращённости и мерзости.
Когда я возникла из ветра и тени, то оказалась прямо над Аттором.
Он вскрикнул, а его крылья изогнулись, когда я врезалась в него. Когда я всадила отравленные ясеневые стрелы в каждое из крыльев. Прямо в главную мышцу.
Аттор изогнулся от боли, его раздвоенный язык рассёк воздух между нами. С высоты город внизу казался лишь пятном, а Сидра — тонким ручейком.
В мгновение между ударами собственного сердца я обернулась вокруг Аттора. Я стала живым пламенем, которое сжигало всё, к чему я прикасалась; стала нерушимой, как непреодолимая стена в моем сознании.
Пронзительно вскрикнув, Аттор обрушился на меня, но его крылья, с ясеневыми стрелами в них, с моей хваткой…
Свободное падение.
К миру внизу. К крови и боли. Ветер рвал нас на части.
Аттор не мог освободиться от моей пылающей хватки. Или от моих отравленных стрел, пронзавших его крылья. Калечивших его. Его горящая кожа обожгла мне нос.
Пока мы падали, я смогла дотянуться рукой до кинжала.