Мы не знали, что происходит с остальными – связь отрубилась сразу. Но и без связи было нетрудно вообразить, как плавится в ослепительном пламени земля, как асфальт и мрамор наших и чужих городов становятся кипящими озёрами, как стометровые волны океанских цунами накрывают их и облаками радиоактивного пара взрывают небо.
Как по всей Земле горят леса, тучи пепла закрывают Солнце – и наступает ядерная зима.
И у нас, и у заморских были специальные заряды, поражающие бункеры на любой глубине. Координаты вражеских укрытий были забиты в железные головы автоматических ракет. Противник и не подумал тратить боеприпасы на нашу лабораторию, как не представляющую боевой ценности. А ракеты продолжали рваться, даже когда пославшие их в страшную дорогу и мечтавшие отсидеться в толще земли, сами давно уже превратились в магму.
Снег засыпал медленно остывающую почву. И убивал оставшихся в живых – обгоревших, облучённых, обезумевших.
Пришла зима. Зима планеты.
* * *
Крышка модулятора памяти скрипнула и начала подниматься. Я взял на руки Пуха – вялого, расслабленного после сна. Дружок узнал меня, лизнул шершавым языком. Надо было торопиться, пока они не очнулись – потом эта гоп-компания разбежится по всем закоулкам Убежища, и замучаешься собирать.
В комбинезон с электрическим подогревом я вставил последний, полудохлый аккумулятор. С трудом натянул сверху защитный костюм самого большого размера. Ощущая себя кочаном капусты из детской загадки, потащил тяжеленный рюкзак к выходу из убежища. Дюжина любимчиков весила немало – я кормил их на убой в последние полтора месяца. Неизвестно, как там, наверху, с едой. Вряд ли для моей пушистой оравы накрыты богатые столы.
Пока вручную откатил тяжеленную бронированную дверь, весь упарился в своей многослойной одёжке. В лифте тоже пришлось попотеть, крутя колесо механического привода – последние капли энергии ушли на работу модуляторов.
Перед наружной дверью я остановился. Раскрыл рюкзак, сунул туда руки в неуклюжих перчатках. Сквозь запотевшие стёкла противогаза я вряд ли разглядел бы Пуха, но он сам потянулся ко мне – признал хозяина даже в таком странном виде, в обсыпанной тальком резине.
Узнать меня по запаху он не мог. Может, модулятор разбудил в нём телепатические способности? Был бы рядом Профессор, он бы объяснил.
Но главное я знаю и без Профессора. В каждом из дюжины зверьков, в их генетических цепочках теперь зашита колоссальная информационная бомба.
Через миллион поколений их потомки станут прямоходящими. Приручат огонь, первым копьём убьют первого своего оленя и нарисуют об этом первую картину на закопченной стене пещеры. Они будут гордиться своими гениями, и даже не догадаются, что это мы заложили в них знания, которые будут раскрываться им постепенно, внезапными озарениями.