– А солнышко где? Луна, звёзды?
И тут же вспыхнуло, засияло во всём великолепии чистое юное Солнце без единой морщинки или пятнышка, свойственных другим, пожилым светилам. Луна и звёзды на миг показались, обозначив своё присутствие, и исчезли до ночного времени.
Фантаст отвернулся от света и обнаружил, что с его тенью происходит что-то непонятное. Тёмный силуэт пузырился, оплывал по краям, словно битумное пятно на свежеотремонтированном асфальте. Тень дёргалась, будто пытаясь оторваться от почвы, и бессильно опадала.
Петрович, понаблюдав за странным явлением, удивлённо выругался:
– Чёрт!
И тут же тень вздыбилась и материализовалась в существо с тёмной шерстью, блестящими аккуратными рожками и бьющим по волосатым ляжкам хвостом.
– Слава тебе, господи, ну наконец-то! – сказало существо. – Я уж боялся, что ты про меня забудешь.
Писатель испуганно шагнул назад и спросил:
– А ты кто такой?
– Здрасьте, приехали! Тебе какое определение – классическое христианское, исламское, псевдонаучное? Или Гёте процитировать?
– Ты мне, это, мозги не соси. Нормально скажи, по-человечески.
– С каких это пор для нас с тобой «по-человечески» означает «нормально»? Ладно, попробую. Я – твоя злая сторона. Тень. Негатив. Противоположность. Которая может существовать только в комплекте с тобой. Ты – свет, я – тьма. Короче, я – Сатана. Или, по-простонародному – Чёрт.
– Так вот ты какой, гад. А я до сих пор только маленьких ваших видел, зелёненьких. Ну, когда переберу слегка. Противные, сучата, языки показывают, дразнятся.
– А, так это племянники мои. Не обращай внимания на малышню. Хуже, если хтонический зверь белка придёт.
Петрович и Сатана прогуливались по берегу моря и мило болтали. Чёрт оказался чудесным собеседником, вежливым и знающим. Когда Петрович пожаловался на пустоту мира, куда они попали, а так же намекнул, что неплохо бы перекусить, Чёрт подсказал:
– Так мир в твоих руках. Вообрази, что ты желаешь создать, скажи вслух, и всё появится – деревья, звери, птицы…
Какое-то время фантаст развлекался, заполняя поверхность планеты флорой и фауной. Хрустя свежим огурчиком, грустно заметил:
– Эх, какая закуска пропадает! Сюда бы чего-нибудь этакого. Согревающего.
– Создай виноградную лозу, делов-то.
С лозой поначалу не заладилось: зелёные веточки причудливо сплелись в предмет, напоминающий, лютню. Тонкие побеги зазвенели, как струны, белый цветок распахнул пасть и заголосил:
Но мой плот,
Свитый из песен и слов…
Петрович чертыхнулся и попробовал снова. На этот раз получилась нормальная виноградная лоза, и на веточках повисли маленькие зелёные гроздья, жадно пьющие солнце и наливающиеся весёлым соком прямо на глазах.