– Да… Только у меня ноги, словно вкрутую сварены… – признался Овчаров, привычно пряча сапоги под стол.
– Обувь-то у тебя негожая, – согласился Василь Васильич, с аппетитом принимаясь за яичницу.
Отобедав, сыщики отправились по адресу, где некогда проживали старики Палицыны, надеясь, что хоть кто-то вспомнит их и сможет пролить свет на судьбу Кузьмы Григорьевича.
– Боря, Боренька, прости меня, я не хотела… Где ты, Боренька?.. Я тебя не вижу… – она металась по постели в нервной горячке, её влажные волосы рассыпались по подушке, а пересохшие губы то открывались, то смыкались вновь, как у ловящей воздух рыбы.
Доктор Жигамонт поставил на тумбочку чашку, в которой толок порошок и, пощупав пульс больной, задумчиво поскрёб нос.
– Стало быть, Боренька… Борис Борисович Каверзин… Вот так история болезни у вас, Екатерина Васильевна! Сильно смахивает на любовный треугольник, чума меня забери…
Ход рассуждений Георгия Павловича прервал осторожно вошедший Володя.
– Как маменька? – спросил он.
– Весьма дурно, как видите. Боюсь, что лечение займёт долгое время, – отозвался Жигамонт. – Сделайте милость, позовите сюда сиделку. Пусть она разведёт сделанный мной порошок горячей водой и даст выпить Екатерине Васильевне. Только маленькими глотками, с чайной ложечки! Как я ей показывал.
Препоручив больную заботам сиделки и проследив, чтобы та правильно подала микстуру, Георгий Павлович направился в сад. Ещё из окна спальни Екатерины Васильевны он заметил молодого князя Олицкого, упражнявшегося с рапирой.
День выдался солнечным, и после запаха различных снадобий доктор с удовольствием вдыхал чистый, вкусный воздух.
– Доброго утра, Родион Александрович! – окликнул он молодого человека.
Тот быстро обернулся, чуть улыбнулся и кивнул Жигамонту:
– Здравствуйте, доктор! Как Екатерина Васильевна?
– Скверно, но угрозы жизни нет.
– Вы выглядите уставшим.
– Да, ночь выдалась не из лёгких.
– Несчастная Екатерина Васильевна… И Володя! Для него это большой удар… Знаете ли, Георгий Павлыч, мы ведь выросли вместе. Он мне как брат.
Жигамонт закурил трубку:
– Володя сильно любил отца?
– У них были сложные отношения, но отец есть отец…
– А Екатерина Васильевна?
– Володя её очень любит.
– Простите мне, если мой вопрос покажется вам не вполне уместным… Я сегодня полночи провёл у постели больной, и мне показалось, что она печалится о Каверзине столь же, сколь и о муже… Если не больше…
Родион воткнул рапиру в землю, вытер полотенцем лицо и шею и отозвался негромко:
– Это неудивительно… Доктор, я не имею привычки вести разговоры о чужих секретах, поскольку считаю это грехом, поэтому поясню в двух словах. Борис Борисович был влюблён в Екатерину Васильевну ещё до её замужества. Разумеется, никаких надежд он питать не мог, учитывая его происхождение, поэтому он отошёл в тень, но, я уверен, оставался привязан к ней все эти годы.