Пройдя по Ильинке, Пётр Андреевич повернул в Черкасский переулок и вошёл в трактир Арсентьича, где имел привычку обедать с давних пор. Услужливый половой тотчас подоспел к его столику:
– Что прикажете подать, господин Вигель?
– А подай-ка мне, Ганимед, щец с головизной да сёмушки. И салатец, пожалуй.
– Бутылочку Депре прикажете?
– Нет. Рюмочку кизлярской и чайку.
– Куанг-су, как обычно?
– Конечно.
– Сей момент сделаем-с.
Пётр Андреевич достал блокнот и карандаш и принялся набрасывать портрет. Он рисовал по памяти, но она услужливо воскрешала желаемый образ до мельчайших деталей.
– Ба, какой цветок! – раздался позади голос Василь Васильича, и его рука опустилась на плечо Вигеля.
Пётр Андреевич поспешно захлопнул блокнот:
– Умеешь ты, брат Романенко, появиться неожиданно.
– Служба такая! – Василь Васильич уселся напротив Вигеля, небрежно бросив головной убор на стол. – Что за очаровательную особу ты от меня спрятал?
– Так… – Вигель пожал плечами. – Это неважно.
– Ого! Темнишь, брат, горой тебя раздуй! Я тебя десять лет как знаю, и не надо мне здесь петрушку балаганить. Уж признайся честно, новая любовь?
– Просто лицо интересное, захотелось изобразить для тренировки руки.
– Ой, темнило ты! Ладно, чёрт с тобою, коли не хочешь, так, пожалуй, и не говори. Я за иным к тебе делом.
Подошедший половой подал Вигелю обед и повернулся к Романенко.
– То же, что и этому господину, – не дожидаясь вопроса, велел Василь Васильич и, положив ногу на ногу, вновь обратился Петру Андреевичу: – Куда это ты, братец, услал нашего дорогого генерала?
– Он ещё никакой не генерал. К чему ты преувеличиваешь?
– Так скоро им станет. Столько лет на службе!
Вигель промолчал. Николай Степанович Немировский, в самом деле, уже мог бы получить чин действительного статского советника, но из-за неумения ладить с начальством всё ещё оставался просто статским, несмотря на более чем тридцатилетнюю беспорочную службу.
– Ты был у Анны Степановны?
– Только что от неё! Она мне и пожаловалась, что ты отправил её брата в Коломну по какому-то делу. Больше ничего не сказала, а отослала к тебе. Так, может, ты мне объяснишь, что к чему?
– Я, Василь Васильич, получил письмо от доброго друга моего отца. Он просил моей помощи. Его пригласили в некое имение, а там стали происходить какие-то странные события.
Романенко нахмурился:
– А имение это, часком, не Олицами зовётся?
Вигель опустил поднесённую ко рту ложку и с удивлением воззрился на своего друга:
– Откуда ты знаешь?
– Я, брат Вигель, много чего знаю. Сдаётся мне, что мы с тобой, сами того не зная, работали над одним делом, но с разных сторон. Поэтому сейчас ты расскажешь мне свою сторону, а я тебе свою, и, горой меня раздуй, если они не сойдутся, как два обрывка одной картины. Такая, вот, закорючка выходит.