Так ничего и не решив, опустился на корточки и принялся прилаживать друг к другу поверх обнаженной груди лоскуты порванной одежды.
* * *
(Boral Kibil – You & Me)
Если он переспит с ней – к чему в итоге придут их отношения?
А не переспать уже не сможет.
Ловушка. Ловушка, черт подери, в которую он сам себя постепенно загнал. Ведь видел, что шагает к краю, но шагал к нему, предпочитал слепоту – предпочитал опасную игру. В первую очередь с собственным сердцем.
Незнакомку он отвез по указанному в ее правах адресу, оставил у двери – слышал, внутри кто-то есть, и, значит, найдут. Вернулся домой, пытался забыться, злился, что не может выпить – снова за руль, – несколько минут посидел у камина, потом почувствовал, что нечем дышать.
Душе нечем дышать.
Пошел в парк.
Баал не любил парки – в них всегда царило людское умиротворение, благодать, покой – ложные для него благодать и покой, но хотелось тишины – не домашней, внешней. И теперь, совершенно не вписывающийся в обстановку, одетый во все черное, слишком грузный внутри и снаружи, он сидел среди деревьев на выкрашенных в ярко-желтый досках.
«Цепной пес в песочнице».
Просто не ехать бы никуда, не возвращаться, да нельзя. Почему он не установил на крыше хибары винтовку?
Потому что хотел быть там. Защитить ее там. Хотел быть с Алькой.
Дурак. Он был идиотом раньше, а теперь стал им еще больше.
Его отец когда-то сказал, что демона нельзя загнать в ловушку, но человеческая часть души сына однажды даст брешь и доведет того до беды – так и случилось. Не хотелось признавать, но прародитель оказался прав. Неизвестно, что все это время Баал пытался надежнее удержать в узде – свою черную часть или же белую? Ту самую белую, которой вдруг понравилось находиться на краю мира вместе с определенной девушкой, которой нравилась забота, светящаяся в карих глазах нежность, кроткость и необидчивость. Той самой части нравилось допускать сентиментальные мысли, нравилось смотреть, представлять, думать, мечтать…
Мечтать. Он, должно быть, в конец забылся! О каких мечтах может идти речь? Он – демон, она – обычная девчонка. Стоит ей пронюхать больше, как сантименты кончатся. Узнает, что у него крылья, – пнет по самым яйцам; скажет про отсутствующую половину души – и покатится, отвергнутый, по всем овражкам. Не он ли уже пробовал эту дорожку, думал, что женщинам можно доверять, что им можно открываться, что можно хотя бы надеяться на понимание?
Верил когда-то. Дурак.
Почему сам не видел, что допускает то, чего не должно было случиться? Завтраки – ладно. Обеды, ужины, уборки, близкое соседство (а куда ее было селить?) – ладно. Но зачем было подглядывать за ней на пруду? Зачем было идти туда следующим вечером? Почему не смог выгнать, когда позже вечером она вошла в комнату? Почему допустил то, что случилось после?