Митька пожал плечами и злобно сплюнул в сторону:
- Черт его душу знает, почему же обязательно я с моря, а ты будешь на сухом?! Книжки к соседям заносил я. За помидорами аж на базар летал я. Потом хлеб, сухари, чайник с водой всю дорогу нес я… Теперь штаны скидавай и лезь в море тоже я… Всё я да я! А ты?
- Я деньги давал! - принимая надменный вид, вскричал Санька. - Ты мои шестнадцать копеек забыл? Я сахар давал! Я чай давал! Я всё давал! Думаешь, дома мне не достанется за это!
- Смотри, какой пузырь на ладони я чайником натер, пока нес! - не унимался Митька.
- Чего ты хвалишься своим чайником! Я зато дыню нес! А чайник - что? Взял его за держалку и иди себе барином. А дыня, она круглая, она вертится в руках! Я заместо одной дыни согласен десять твоих чайников несть, вот что!
- Вот и понесешь на обратном пути чайник, а я рыбу понесу.
Последние слова товарища ошеломили Саньку. Что Митька говорит? Он на обратном пути рыбу понесет? Нет! Рыбу понесет Санька! Как приятно идти намеренно людными улицами, в дорожном виде, утомленной походкой, с чайником, черным от копоти, в -одной руке и с длинной вязкой рыбы в другой! Мальчики, широким хвостом идущие за ними, молча завидуют им. Взрослые весело удивляются и одобрительно кивают им головами, расспрашивают их с улыбкой, чьи они, такие молодцы, как их фамилии и на какой улице они живут. Их везде останавливают, возле них собираются кучки народу; со всех сторон щупают рыбу, какая икряная, какая нет; просят продать. Народ, кроме того, интересуется и спрашивает, что тот, который несет рыбу, вероятно, у них за главного, за старшего? Да, тот самый главный, старший рыбак, а другой, что тащится позади с багажом, он только еще приучается ловить, он больше собирает дрова, кипятит чай…
- Нет! Рыбу понесу я! - твердо отчеканил Санька. - Ты раков понесешь!
Он хотел сказать: «Вещи понесешь», а вырвалось: «Раков понесешь».
- Каких раков?! - завопил, как ужаленный, Митька. - Каких таких раков?! Откудова они? Ты, наверно, меня за дитенка считаешь, обдурить хочешь?.. Нет, брат, меня не обдуришь!
- Об этом кончено! - отрезал Санька.
А сам, пригнув шею, как злоумышленник, огляделся вокруг - нет ли где посторонних - и, бледный, со сжатыми кулаками, вплотную подошел к Митьке:
- Скидавай, тебе говорят, штаны!
- Тогда скидаваем оба, - глухо пробормотал Митька.
- Скидавай сейчас же штаны! - закричал Санька, встряхивая Митьку за шиворот. - Говори: скинешь? Говори: скинешь?
Митька, глядя вбок и прослезясь, отстегнул сразу на обоих бедрах желтые костяные пуговицы, и его широкие штанишки привычно упали на песок, точно складные.