— Но никто из вас ничего подобного не сделает, — ответил Призрак, — потому что такая концентрация вашего внимания и сил оставит каждого из вас уязвимым для другого.
Я услышал у себя в голове хихиканье Дваркина.
— Скажите мне, зачем вообще нужно это противостояние, — продолжил Призрак, — спустя столько времени?
— Недавние действия этого перебежчика нарушили равновесие не в мою пользу, — ответил Логрус; внезапно над моей головой пыхнул огонь — видимо, чтобы продемонстрировать личность упомянутого перебежчика.
Я почувствовал запах паленых волос и сбил пламя.
— Минуточку! — заорал я. — У меня был не такой уж большой выбор!
— Но выбор был, — взвыл Логрус, — и ты выбрал.
— Да, выбрал, — ответил Образ. — Но это послужило только тому, чтобы подправить равновесие, которое ты сместил в свою пользу.
— Подправить? Ты все перетянул на себя! Теперь равновесие сместилось в твою пользу! Кроме того, перевес ты получил совершенно случайно — благодаря действиям отца этого изменника. — Последовал еще один огненный шар, и я вновь отразил его. — Я был ни при чем.
— Вероятней всего, ты инспирировал эти действия.
— Если ты сумеешь доставить Талисман ко мне, — сказал Дваркин, — я могу спрятать его — он будет вне досягаемости их обоих, пока все не утрясется.
— Не знаю, смогу ли я стянуть его, — сказал я, — но буду иметь в виду такой вариант.
— Отдай мне Око, — сказал Логрус Призраку, — и ты будешь при мне как Первый Слуга.
— Ты — процессор данных, — сказал Образ. — Я дам тебе знания, какими не владеет никто во всей Тени.
— Я дам тебе власть, — сказал Логрус.
— Не интересует, — сказал Призрак, цилиндр закрутился и исчез.
Девушка, Талисман — все пропало.
Логрус взвыл, Образ зарычал, и Знаки обеих Сил ринулись навстречу друг другу, чтобы столкнуться около комнаты Блейса.
Я поднял все защитные заклинания, какие только смог. Я почувствовал, как позади меня Мандор делает то же самое. Я прикрыл голову, подтянул колени, я…
Я падал. Сквозь красочное безмолвное сотрясение. Меня били обломки. Со всех сторон. Я подозревал, что мне только что крепко выдали по загривку, и я вот-вот умру, так и не получив возможности открыть всем мое озарение касательно природы реальности: Образ заботится о детях Янтаря не больше, чем Логрус — о детях Дворов Хаоса. Силы, похоже, интересовались только сами собой, глубокими космическими первопричинами, а Единорог и Змей, весьма вероятно, были всего лишь геометрическими проявлениями этих сил. Их не волновали ни я, ни Корал, ни Мандор, возможно даже, ни Оберон и ни Дваркин. Мы были абсолютно ничем, или, самое большее, инструментами, или, иногда, досадными помехами; использовать их или уничтожать, если обстоятельства оправдывали это, — в порядке вещей…