Джарт покачал головой.
— У меня ощущение — не знаю, откуда оно появилось, — что нечто подобное должно сработать и со мной: что кровь — для Образа, огонь — для Логруса.
— Я не знаю, где моя кровь становится летучей, — сказал я.
— Здесь она — пламя, — ответил он. — Зависит от того, кто у руля. Мне, кажется, просто это известно. Правда, не знаю откуда.
— Тогда почему Брэнд объявился на территории Логруса?
Он ухмыльнулся.
— Может, Образ пытался использовать предателя для какого-то ниспровержения. Или, может быть, Брэнд пытался по собственной инициативе что-то провернуть… как-то надуть Образ.
— Это похоже на истину, — согласился я, мое дыхание наконец успокоилось.
Я выхватил из сапога хаосский кинжал, сделал разрез на левом предплечье, увидел, как оттуда рванулось пламя, и протянул руку.
— Живо! Бери ее, если сможешь! — крикнул я. — Пока Логрус не отозвал тебя обратно!
Он схватил руку и втянул огонь, который фонтаном бил из меня. Посмотрев вниз, я увидел, что ступни Джарта стали прозрачными, затем — лодыжки. Логрус, по-видимому, пожелал вытребовать его обратно, как раньше Образ — Дейрдре. Я увидел, что огненные водовороты закружились внутри дымки, которая была когда-то его ногами. Затем неожиданно они замерцали, и ноги вновь стали видимыми. Джарт продолжал высасывать мою летучую кровь из меня, хотя я больше не видел пламени — он пил теперь так же, как Дейрдре, прямо из раны. Его ноги начали отвердевать.
— Кажется, ты стабилизируешься, — сказал я. — Пей еще.
Что-то врезалось в мою правую почку, я дернулся в сторону, поворачиваясь в падении. Высокий смуглый человек стоял около меня, отводя обутую в сапог ногу для нового удара. На нем были зеленые штаны и черная рубашка, на голове повязан зеленый платок.
— Ну, и что за извращение? — спросил он. — Да еще в священном месте?
Я перекатился на колени и встал на ноги, в то время как правая рука согнулась, запястье вывернулось и кинжал очутился возле моего бедра. Я поднял левую руку и вытянул ее перед собой. Скорее кровь, нежели огонь, сочилась теперь из моей последней раны.
— Не твое чертово дело, — сказал я; затем, вставая, добавил его имя, убедившись в личности ударившего меня: — Кэйн.
Он улыбнулся и поклонился, скрестил руки и развел их в стороны. Сначала они были пусты, но теперь в правой руке появился кинжал. Должно быть, из ножен, пристегнутых ремнями к левому предплечью, внутри свободного рукава. Видимо, ему пришлось довольно долго тренироваться, чтобы добиться такой скорости. Я попытался вспомнить, что слышал насчет Кэйна и кинжалов, а затем вспомнил — лучше бы не вспоминать. Он считался мастером единоборств на ножах. Вот дерьмо.