— Да?
— Это тебя искал сам Образ.
— Я смог догадаться и сам, — сказал я, — но позже. Между нами была стычка, а теперь мы пришли к некоему соглашению. Доставь меня вниз сейчас же. Это важно.
— Сэр, я боюсь этой штуки.
— Тогда проведи меня настолько близко, насколько осмелишься, и отвали. Мне нужно кое-что проверить.
— Ладно. Сюда.
Я шагнул вперед. Призрак поднялся в воздух, повернулся на девяносто градусов ко мне, быстро упал, проходя мимо головы, плеч, торса, и исчез у меня под ногами. Едва он сделал это, как огни погасли, и я немедленно вызвал Логрусово зрение. Оно показало мне, что я стою в проходе за большой дверью в зал Образа.
— Призрак? — тихо произнес я.
Ответа не было.
Я двинулся вперед, повернул за угол, подошел к двери и навалился на нее. Она все еще была не заперта и уступила моему нажиму. Фракир разок сжала мое запястье.
Фракир? — спросил я.
Но и от нее ответа не было.
Голос потеряла, старушка?
Она дважды стянула мне запястье. Я погладил ее.
Когда дверь передо мной распахнулась, я ощутил, что Образ стал ярче. Однако это наблюдение сразу же отошло на второй план. В центре Образа, спиной ко мне, стояла с поднятыми руками темноволосая женщина. Я чуть не выкрикнул имя, на которое, я думаю, она могла бы откликнуться, но она пропала до того, как на мое желание отреагировали голосовые связки. Я тяжело привалился к стене.
— Я чувствую себя как отработанный шлак, — громко сказал я. — Ты сажал меня жопой на горячую плиту, ты не раз подвергал мою жизнь опасности, ты заставил меня выполнить то, что утолило твой метафизический вуайеризм, а потом ты пинком под зад выпроводил меня: получив последнее, что хотел, — сияние чуть-чуть поярче. Вероятно, боги, или силы, или каким бы ты там ни был чертом, не должны говорить: «Спасибо», или: «Извини», или: «Иди к черту», когда выбрасывают кого-нибудь как использованную обойму. И очевидно, ты не чувствуешь нужды оправдываться передо мной. Что ж, я не мальчик. Я возмущен тем, что вы с Логрусом в своей игре крутите мной на разные лады. Как тебе понравится, если я вскрою вены и промою тебя своей кровью?
Тут же линии Образа с моей стороны вспыхнули рождественской елкой. С тяжелым гулом передо мной выросла башня голубого пламени, расширилась, обретя лишенные пола черты лица ужасной, нечеловеческой красоты. Мне пришлось заслонить глаза.
— Ты не понимаешь, — донесся смодулированный ревом пламени голос.
— Я знаю. Потому я и здесь.
— Твои усилия оценены.
— Рад слышать.
— Иных способов свершить эти дела не было.
— Ну, они свершились к твоему удовлетворению?