– Вы… сохранили мои вещи? – спрашивает Инара слабым голосом.
София осторожно щиплет ее за нос.
– Ты ведь тоже моя девочка.
Инара быстро моргает, но уже не в силах сдержать слез, и с удивлением касается пальцем мокрой щеки.
Виктор тихо кашляет.
– Карусель осталась в прошлом, – произносит он мягко. – Вас ждут родные.
Инара дрожит и с шумом втягивает воздух, пытаясь собраться. Но София обнимает ее и укладывает к себе на колени. Инара плачет беззвучно, только тело вздрагивает время от времени, и слышно ее неровное дыхание. София не гладит ее по волосам – это слишком похоже на Садовника, полагает Виктор. Вместо этого она поглаживает ее пальцем по краю уха. В конце концов Инара смеется сквозь слезы и снова садится. Виктор протягивает ей платок, и девушка вытирает лицо.
– Вернуться все-таки можно? – спрашивает он.
– И всегда кто-нибудь ждет, – добавляет она совсем тихо.
– Осталось еще кое-что, вы знаете…
Инара поглаживает большим пальцем маленького синего дракона.
– Поймите, что она ненастоящая. Никогда не была. Меня не существовало, пока я не стала Инарой.
– Зато Инара может стать настоящей. Вам скоро восемнадцать, если вы говорили правду.
Она смотрит на него искоса, и Виктор улыбается.
– Вы можете на законных основаниях стать Инарой Моррисси, но только если мы узнаем ваше реальное имя.
– Ты пережила Садовника и его сыновей, – подчеркивает София. – Даже если твои родители дадут о себе знать, ты им ничем не обязана. Твоя семья здесь, в больнице, и в Нью-Йорке. Твои родители ничего не значат.
Инара медленно втягивает воздух, еще медленнее выдыхает. Снова делает вдох.
– Самира, – произносит она с дрожью в голосе. – При рождении я была Самирой Грантайр.
Виктор протягивает руку. Она какое-то время смотрит на нее. Потом кладет дракона себе на колени и пожимает ее. София берет ее за другую руку.
– Спасибо вам, Самира Грантайр. Спасибо за то, что были честны. Спасибо за то, что позаботились об остальных девушках. И за то, что проявили такую отвагу.
– И такое упрямство, – добавляет София.
Девушка смеется, лицо у нее открытое и блестит от слез. Все-таки день выдался превосходный, решает Виктор. Он не настолько наивен, чтобы думать, что все хорошо. Будет расследование, будет суд, и она не сразу оправится от этой травмы. Многие мертвы, а живым потребуются годы, чтобы приспособиться к жизни во внешнем мире.
И все-таки это славный день.