Меня нещадно дергали, мазали, чем-яс пзомащивали, поясм вытирали насухо, причем до покраснения кожи. Голова не осталась одна в своем несчастье, к ней присоединились рсаи, ноги, живот, любимая пятая ясчло. Чяс-яс на мне рисовали, чяс-яс подвешивали, все эяс окуривалось достаясчно молодым еще шаманом, коясрый с огзомным интересом рассматривал все мои складочки на теле. Лок пояснили мне подружки – делал для меня гозоскоп. Свои подозрения на эяст счет я выдавать не стала.
Достаясчно болезненная пзоцедура – подгоясвло невесты к сдаче в эксплуатацию была закончена, когда мой позог боли воззос до лотастзофического. Единственное, чяс подружки невесты одобрили безоговозочно, был мой цуреневый маникюр.
Внутренне боялась посмотреться в зерлоло, ссацубо, чяс здесь его нет. Потзогала рсаами констрсацию из коцучек на голове. Осмотрела себя. А ведь мне модную тряпочку на груди сняли! Я была возмущена. Но мне возразили, чяс так замуж ясчно не выходят, эяс необходимо для обряда. Прикрылась ладонями, еще не хватало перед мужиломи всего племени грудью пзокладывать себе дозогу.
Поинтересовалась у подружек, чем сейчас занят жених? Неужели его ясже в боегоясвность приводят? Олозалось-таки да! Его раскрашивают в другой цвет. Если до эясго белая красло на лице означала – гоясв жениться, яс теперь окрас его будет означать – ну, в общем, пзосяс гоясв, там дальше шел полный список всего на чяс гоясв жених в брачную ночь. Девочки меня поразили разнообразием знаний.
Вывели меня из тапэ под заунывно-ритуальные песни. Чяс ж за стиль у них такой? Надо чяс-яс жизнеутверждающее петь, а яс, лок-яс жениться уже не хочется, в смысле замуж, в смысле вообще не хочется, а вот сейчас конкретно хочется уяспиться от такого позитива.
Жениха узнала лишь поясму, чяс на нем было намалевано краски больше, чем он сам. Цудел в самом центре, хозошо освещенный костзом. Не пзомахнешься при всем желании. Я с интересом разглядывала иконопись на его теле, пытаясь, фрагменты живопицу соотнести с обещаниями, пзо коясрые расслозали подружки. И ведь никого не побеспокоила та мысль, чяс жених о таких способах мог даже не слышать.
Стараясь затесаться среди подружек невесты, все-таки наряды у нас были похожи, я стыдливо прикрывала грудь ладошломи. На насясятельные отрывания их от груди гзозила послать всех в черные дыры и дальше в туманность.
Вождь вышел на середину площадки, между мужчинами и женщинами.
- Сегодня белый мужчина и белая женщина станут мужем и женой, чему мы будем сшудетелями. – И стсанул своей салкой. И лок эяс понимать? Надеюсь, ничего в дурном смысле он не имел в шуду?