- Что верно, то верно, - сказал могучий скотовод. Особенно, если денежки-то ухнули. А тебе, сынок, лучше бы пойти в гостиницу. Это скверный кашель. Легкие?
- Да, нелегкая их возьми! - последовая исчерпывающий ответ. - Заполучил удовольствие. Старый филин сказал, что я протяну еще с полгода, а может, и с год, если переменю аллюр и буду держать себя в узде. Вот я и хотел осесть где-нибудь и взяться за ум. Может, я потому и рискнул на пять против одного. У меня была припасена железная тысяча долларов. В случае выигрыша кафе Дилэни перешло бы ко мне. Ну, кто мог думать, что эту дубину уложат в первом же раунде?
- Да, не повезло тебе, - сказал Рейдлер, глядя на миниатюрную фигурку Мак-Гайра, прислонившуюся к тележке. А сейчас, сынок, пойдя-ка ты в гостиницу и отдохни. Здесь есть "Менджер", и "Маверик", и...
- И "Пятая авеню", и "Уолдорф-Астория", - передразнил его Мак-Гайр. - Вы что, не слышали? Я прогорел. У меня нет ничего, кроме этих штанов и одной монеты в десять центов. Может, мне было бы полезно отправиться в Европу или совершить путешествие на собственной яхте?.. Эй, газету!
Он бросил десять центов мальчишке-газетчику, схватил "Экспресс" и, примостившись поудобней к тележке, погрузился в отчет о своем Ватерлоо, раздутом по мере сил изобретательной прессой.
Кэртис Рейдлер поглядел на свои огромные золотые часы и тронул Мак-Гайра за плечо.
- Пойдем, сынок, - сказал он. - Осталось три минуты до поезда.
Сарказм, по-видимому, был у Мак-Гайра в крови.
- Вы что видели, как я сорвал банк в железку или выиграл пари, после того как минуту назад я сказал вам, что у меня нет ни гроша? Ступайте своей дорогой приятель.
- Ты поедешь со мной на мое ранчо и будешь жить там, пока не поправишься, - сказал скотовод. - Через полгода ты забудешь про свою хворь, малыш. - Одной рукой он приподнял Мак-Гайра и повлек его к поезду.
- А чем я буду платить? - спросил Мак-Гайр, делая слабые попытки освободиться.
- Платить! За что? - удивился Рейдлер. Они озадаченно уставились друг на друга. Мысли их вертелись, как шестеренки конической зубчатой передачи, - у каждого вокруг своей оси и в противоположных направлениях.
Пассажиры поезда, идущего на юг, с любопытством поглядывали на эту пару, дивясь столь редкостному сочетанию противоположностей Мак-Гайр был ростом пять футов один дюйм. По внешности он мог оказаться уроженцем Дублина, а быть может, и Иокогамы. Острый взгляд, острые скулы и подбородок, шрамы на костлявом дерзком лице, сухое жилистое тело, побывавшее во многих переделках, - этот парень, задиристый с виду, как шершень, не был явлением новым или необычным в этих краях. Рейдлер вырос на другой почве. Шести футов двух дюймов росту и необъятной ширины в плечах, он был, что называется, душа нараспашку. Запад и Юг соединялись в нем. Представители этого типа еще мало воспроизводились на полотне, ибо наши картинные галереи миниатюрны, а кинематограф пока еще не получил распространения в Техасе. Достойно запечатлеть образ такого детины, как Рейдлер, могла бы, пожалуй, только фреска нечто огромное, спокойное, простое и не заключенное в раму.