Так длится минуту: Хонор наступает, а я убегаю. Из-за чего его произвольному гневу, как бескрайнему океану, нет придела.
Улавливаю знакомый голос, связывающий невидимой нитью воспоминаний прошлое и нынешнее, он выделяется приглушенностью на фоне отдаленного гулкого рева буйного, невменяемого скопища:
— Держись! Не сдавайся, Харпер!
Остановившись и, не понимая, почудилось мне или нет, прислушиваюсь:
— Касс? — спрашиваю я. Это голос Касс! Его ни с каким другим не спутаю.
Сквозь сетку в толпе вижу ее: крупные завитки светлых волосы сияют, как диаманты, и подпрыгиваю вверх-вниз, широкая завораживающая улыбка приковывает внимание, белоснежная одежда ослепляет; Касс, словно плывет, как белый бумажный кораблик по воде. Нет сомнения, это она.
Трикс незаметно подкрадывается и огревает меня в нос, в щеку. Еще, еще, еще и еще… Падаю на четвереньки и, получив удар в живот, как ядро, отлетаю к стенке. Растягиваюсь на полу так же, как растекается клякса на пергаменте. Из ноздрей журчит кровь, а во рту появляется ее металлический привкус.
Вставай! — приказываю себе мысленно, хоть сил у меня практически нет, будто они исчезли так же быстро, как испаряется вода в нещадную жару.
Трикс приближается. Едва поднимаюсь и снова схватываю тычок в поддых. Дыхание спирает, и я скручиваюсь от сжимающей и выкручивающей боли, а Хонор насмехается, упиваясь скоропостижной победой. Размыто вижу, будто через скотому, как он ходит вокруг да около, победоносно вскинув руки и требуя пущей бури хвалебных аплодисментов.
С трудом встаю. Касаюсь щеки — на пальцах остается кровь. Вот так вот, стираю ее рукавом. Наверно Трикс превратил в кровавое кашицу левую сторону моего лица, ведь щека онемела и обильно кровоточит. Хонор оборачивается — и его самодовольная морда уродуется. Воздух рассекает его кулачище, но я вовремя уворачиваюсь и отхожу. Мне кажется, что еще одно резкое движение — и я или потеряю сознание, или упаду замертво.
Кто-то в толпе орет:
— Добей ее!
— Слышишь? — жутко скалит острые зубы Трикс. — Они жаждут твоей смерти. Я тоже.
Нужно что-то предпринять, потому что так долго продолжаться не может, и я двигаюсь медленнее, чем в начале. Смотрю вверх, свет от подвешенной круглой лампы, зажженной специально для боев, падает через сетку на мое лицо — я жмурюсь. И как я раньше не подумала об этом! Подпрыгнув, цепляюсь за остроконечный свод, и разок мощно луплю Трикса в шею. Думаю, ему больно, ибо, поморщившись, как стянувшаяся гусеница, он касается отнюдь не смертельной, но глубокой раны.
Стаю на ноги и снова под затуманенный взор попадает Касс. Она спокойна и стоит по ту сторону дырявой стенки, не сводя с меня глаз.