— Чтобы Павлик не проболтался, что ты вымогал у Тамары деньги.
— Нужны мне Томкины копейки, как…
— Попу — гармонь, икона — папуасу? Знаю я, Леша, этот набор фраз. А ты не копейки, десять тысяч рубликов хотел у Тамары на хапок сорвать. Неужели не совестно? Тамара тебе, как порядочному человеку, помогла устроиться в наемную бригаду, а ты отблагодарил ее, называется…
— Я без Томки мог дотолковаться с Асатуром.
— Асатур тебя, мошенника, близко бы к строительной бригаде не подпустил.
— Какой я мошенник?
— Самый настоящий. И мошенник, и вымогатель, и даже… убийцей чуть не стал. Мало, видно, тебе ума вкладывали на барахолке за отечественные пластинки с импортными наклейками.
— Какие пластинки?
— Которыми ты спекулировал.
Резванов ошарашенно повернулся к Бирюкову.
— Что, Леша, будто новорожденный младенец, глаза раскрыл?.. — Антон сделал паузу. — Думал, забрался в глухую деревню и все концы от городских похождений в воду канули? Нет, дружок, здесь милиция тоже не в бирюльки играет.
— Конечно, вы сейчас можете что угодно мне пришить, — обиженно пробурчал Резванов.
— Я не в ателье работаю, где шьют по заказу, — сухо сказал Бирюков.
— Павлик сам говорил, что довел Томку до самоубийства.
— А Тамара говорит, что «нечистая сила», нарядившаяся в украденное из сундучка старушечье платье, десять тысяч у нее вымогала. Кстати, в кармане этого платьишка сигаретная коробка «Космоса» обнаружена, на которой сохранились твои пальчики. У тебя следователь снимал отпечатки пальцев?
— Ну и что?..
— Экспертиза — штука точная.
— И больше ничьих отпечатков на той коробке нет? — с ехидцей ухмыльнулся Резванов.
— Есть Павлика Тиунова, — спокойно ответил Антон. — Но, во-первых, Павлик не курит, и, отправляясь на «дело», ему брать с собой сигареты никакой необходимости нет. Во-вторых, старушечье платье Павлику — за глаза и выше, а тебе — в самый раз. Соображаешь, что к чему?..
Резванов долго молчал. Наконец опять ухмыльнулся:
— Как Томка могла рассказать, что у нее, вымогали деньги, если Павлик довел ее до самоубийства?
Антон грустно посмотрел в тревожно бегающие бесцветные глаза Резванова:
— Ну и настырный же ты, Леша. Ничего подобного Павлик тебе не говорил. Ты сам видел через окно, как при свете лампадки Тамара хотела повеситься и упала на пол. Утром следующего дня до Серебровки донеслись разговорчики, что вроде бы она утопилась в Потеряевом озере. И тут ты с перепугу решил пустить в речку с Крутихинского моста Павлика, чтобы он тебя не выдал. А Тамара, кстати говоря, жива и здорова… — Бирюков, поднявшись с табуретки, подошел к окну. — Вон она сидит на скамейке. Приподнимись, погляди…