Шли годы, у Зиночки прервалась цепочка любовников — желающих становилось все меньше. Началась пора перестройки, потом реформ, профессора оказались не в чести, и семья теперь хотя и не нищенствовала, но и не благоденствовала.
Блудный сын явился нежданно-негаданно.
— Узнала! — усмехнулся Николай, стоя на пороге. А у Зиночки покатилось сердце. — Допрыгались, жрать небось нечего, — подмигнул он брату, шлепнув того вполне миролюбиво по шее. — Теперь-то знаешь, сколько будет дважды два?
Лишь Тишин-старший выдержал характер. Выглянув из своей комнаты, недружелюбно спросил:
— «Новый русский»?
— Не одобряешь? — ухмыльнулся Николай.
Но дверь уже закрылась. Николай сбросил длинный черный плащ, сел к столу, пригласил, словно хозяин:
— Садись, мать, рассчитаемся. А ты, Сема, чайник пока поставь.
Когда брат вышел, Николай тихо сказал:
— Я, мать, в долгах ни у кого не хожу. Деньги, что ты мне посылала, я помню, это вернуть обязан. — Он вынул из карманов две плотные пачки долларов. — Спрячь, не надо им знать, они люди слабые. Адреса дать не могу, так как такового не имею. Буду позванивать, не брошу.
Пили чай с конфетами из дорогой коробки, которую принес Николай.
— Ну, Сема, расскажи братану, что ты в этой жизни придумал, — снисходительно спросил Николай. — Как семью кормить? Ведь родители сигаретами торговать не умеют.
— Я помощник депутата, закончил МГИМО, — ответил Семен. — Хвастать нечем, но не ворую.
— Не умеешь, — уточнил Николай. — Или боишься?
— Боюсь. — Семен посмотрел брату в глаза. — А там страшно?
— Неуютно. — Николай хохотнул. — А тебе так и опасно, опетушат. Ты, смотрю, хорошенький получился, так что сторонись опасных-то дел. Да вашего брата прокуроры и не трогают. Депутатом скоро станешь?
— Если ты, Николай, не объявишься, полагаю, в следующем году пройду в Думу. Объявишься — мне конец, с таким горбом мне не пролезть, — смело ответил Семен.
— Голос у тебя подходящий, вижу, ума набрался. Так я тебе никто. Однофамилец. Надеюсь, в анкетах ты меня не указываешь? — Николай взглянул вопросительно.
— Не указываю, — кивнул Семен.
— Правильно! — Николай поднялся, махнул рукой на закрытую дверь. — Передай отцу, он молоток, я гордых людей уважаю. — Поцеловал мать в лоб, кивнул брату, забрал свой роскошный плащ и ушел.
Второй раз Николай Тишин сел как соучастник грабежа, но случилась амнистия, и он через полтора года вышел с твердым убеждением, что свои тюремные университеты закончил. Больше всего его угнетало, что там приходилось общаться с низкосортным ворьем, людьми малограмотными и недоразвитыми. Года через два его неприкаянная жизнь на воле неожиданно закончилась, и ему повезло. В одном городе поздним вечером компания малолеток налетела у рынка на пьяного мужчину, сбила его с ног, начала добивать. Обычно Николай ходил без оружия, но в тот раз имел при себе «ТТ» и пальнул в воздух, крикнув: