Ежегодно на факультет боевиков поступало около двух сотен студентов. К концу обучения оставалось не более тридцати. Остальные либо уходили сами, не выдержав нагрузок, либо были отчислены за систематическое (или даже единоразовое) нарушение дисциплины.
Вступительные экзамены к боевикам были несложными: требовалось иметь способности к любой магии, продемонстрировать хотя бы минимальное знание истории Ардана и владение любым оружием. Сюда шли как отпрыски самых благородных родов империи, так и простолюдины, нарушившие закон и спасающиеся от наказания в стенах академии. Здесь не действовали никакие законы, кроме закона силы. Граф был наравне с крестьянином, герцогиня могла оказаться на побегушках у вчерашней карманницы. Хочешь уважения — успей ударить первым.
Не запрещались интимные связи между преподавателями и студентами. И мнение последних учитывалось далеко не всегда. Преподавателям вообще мало что запрещалось. Единственное негласное правило, которое в имперской академии соблюдалось — до 16-летия обучающихся никто не трогал. За этим следили строго. Часть студентов к достижению искомого возраста уже была отчислена, другие могли постоять за себя, а третьи… третьим приходилось смириться с участью постельной игрушки. И они могли считать, что им повезло, если «владелец» был всего один. Потому на факультете боевиков девушек было немного. Целители, как правило, передвигались большими группами в сопровождении наседки-куратора, и их никто не трогал. Будущих боевиков оберегать никто не собирался: не можешь защититься — твоя проблема. Ещё и по этой причине заботливые высокородные родители стремились отправить дочурок на целительский факультет. Престижно, доходно, почти безопасно. Но и вступительные экзамены были на порядок сложнее.
Лидана уже заканчивала раскладывать вещи, когда дверь в комнату открылась и в комнату, презрительно наморщив носик, шагнула белокурая кукла. На новой соседке было шёлковое платье, расшитое золотыми нитями, а высокомерное выражение лица сделало бы честь даже принцессе.
— Жить в этой каморке? — брезгливо поджала губы блондинка. — Фи, какая мерзость… У нас дома даже слуги живут в больших.
— Госпожа, вещи заносить? — раздалось из коридора.
— Погоди, — велела та. — Это какое-то недоразумение. Меня не могли поселить в это… это убожество.
Она развернулась и выплыла прочь, не удостоив соседку даже кивком. «Неужели я тоже вела себя так?» — Дану передёрнуло.
Соседка вернулась через полчаса, злая, как шершень, с гневно-алыми пятнами на щеках. Велела сопровождавшему её слуге поставить огромный чемодан у кровати и катиться прочь. Скривилась, как от кислого лимона, ещё раз осмотрев комнату. Дана тем временем успела получить у кастелянши бельё и форму и уже заправляла кровать.