Переодевшись, Ри сунул в карман коробочку для пастилок. Содержимого он не трогал, лишь иногда доставал подарок и встряхивал его, чтобы услышать, как перекатываются внутри пастилки. Этот звук успокаивал. Камзол был длинным, как у богатых, его фалды доставали Ри почти до коленей. Но Эвретто все равно нашел, к чему придраться.
– Платок завязан криво. Перевяжи, не позорь его светлость.
Ри перевязал, но ровнее не стало, только ткань еще больше помялась. А дану все равно внимания не обратил. Он прошел мимо, почти не взглянув на Ри, снова бодрый и великолепный в камзоле нежно-кремового цвета, лиловых бриджах и высоких сапогах с длинными носами.
– Умеешь ездить верхом? – спросил он, когда к Ри подвели серого жеребца.
А что будет, если сказать нет? Отправит в карету к женщинам? Ри внутренне скривился. Ну не к себе же в седло возьмет, в самом деле.
– Умею, дану.
– Тогда вперед.
Больше он к Ри не обращался до самого вечера. Но Ри не жаловался. На выезде из города дану встретил какого-то приятеля, и они несколько часов беседовали, обсуждая погоду и общих знакомых. Ри с удивлением ловил знакомые имена, сравнивая услышанное с ранее ему известным, и то и дело приходил к выводу, что ему не известно ровным счетом ничего. Эвретто, видя его интерес, презрительно кривил губы. Сам камердинер разговора словно не слышал, а ведь наверняка запоминал каждое слово.
Ехать до Уланду было недолго, но до темноты они не успели. Попутчик дану остановился в придорожной гостинице, но Гергос приказал ехать дальше. Лошади шли шагом, чтобы не обгонять сильно груженую карету, и вся кавалькада двигалась медленно и тягуче. Ри почувствовал, что засыпает. Но голос Гергоса не позволил ему отключиться и вывалиться из седла.
– Ри, дитя мое, приблизьтесь.
Ри подстегнул жеребца, чтобы оказаться вровень с Гергосом. Успел поймать неодобрительный взгляд Эвретто. Он снова что-то сделал не так? Надо было остановиться на полшага позади? Ри чуть придержал лошадь.
– Ближе, я сказал.
Мысленно проклиная вечно всем недовольного Эвретто, Ри снова чуть сдавил пятками бока лошади.
– Да, дану?
– Где вы научились ездить?
– Я... у моих родителей была лошадь.
– У ваших родителей-крестьян?
– Да, дану.
– Расскажите мне о ней.
– О лошади?
– О ком еще?
– Ну... она была коричневой, с белым пятном на лбу и черной гривой.
– Как ее звали?
– Ме... Метелкой, дану.
– Вашу лошадь звали Метелкой?
Ри поймал изумленный взгляд Гергоса и покраснел.
– Да, дану. Когда отец ее только купил, конюх забыл закрыть дверь в стойло, и Метелка выбралась и... и смела весь овес. И как только не лопнула! Вы бы ее видели, дану, с утра она походила на бочонок на ножках!..