– Братт! – прокричал Смит.
Катрина остановилась и подождала его.
– Во-первых, я должен попросить у вас прощения, – сказал Смит, стоя перед ней и тяжело дыша.
– За что?
– За то, что я слишком много говорил. Внимание всегда приводит меня в радостное возбуждение, моя жена все время мне это говорит. Но что еще важнее, тот фоторобот…
– Да?
– Я не мог сказать этого там, в прямом эфире, но, возможно, он был моим пациентом.
– Валентин Йертсен?
Смит покачал головой:
– Я не уверен, прошло уже года два, и если это он, то у нас была всего пара сеансов терапии в офисе, который я снимал в городе. Сходство даже не слишком явное, но я думал только об одном этом пациенте, когда вы упомянули о пластических операциях. Потому что я помню шрамы от стежков у него под подбородком.
– Он был вампиристом?
– Откуда я знаю? Он об этом ничего не говорил, иначе я бы, конечно, включил его в свои исследования.
– Может быть, он пришел именно к вам из любопытства, зная, что вы исследуете его… как это называется?
– Парафилия. Совершенно не исключаю. Я, как уже говорил, совершенно уверен, что мы имеем дело с умным вампиристом, знающим о собственном заболевании. В любом случае теперь особенно горько осознавать, что весь мой пациентский архив похищен.
– Вы не помните, как этот пациент называл себя, где работал или где жил?
Смит тяжело вздохнул:
– Боюсь, моя память уже не та, что когда-то.
Катрина кивнула:
– Будем надеяться, что он обращался к другим психиатрам и что они его помнят. И что в отношении врачебной тайны они не слишком фанатичные католики.
– Немного католицизма не так уж и плохо.
Катрина подняла бровь:
– Что вы имеете в виду?
Смит прикрыл глаза с таким видом, словно мысленно выругал себя:
– Ничего.
– Да ладно вам, Смит.
Психолог всплеснул руками:
– Я просто сложил два и два, Братт. Я соединил вашу реакцию на вопрос ведущего программы, сумасшедшая ли вы, с вашими словами о том, как вы промокли в Саннвикене. Мы часто неосознанно сообщаем что-то, и вы неосознанно сообщили, что были пациентом психиатрической больницы в Саннвикене. И для вас, руководителя отдела по расследованию убийств, соблюдение врачебной тайны должно являться нормой, поскольку она защищает тех, кто обратился за помощью в решении проблем, чтобы позже они не помешали строить карьеру.
Катрина Братт почувствовала, как у нее открывается рот, и безуспешно попыталась сформулировать какую-нибудь мысль.
– Вам, кстати, не обязательно отвечать на мои идиотские предположения, – сказал Смит. – Я ведь тоже обязан соблюдать тайну, должен заметить. Хорошего вечера, Братт.