Аврора прислушалась. Она знала, что он там. В темноте по ту сторону двери. Он сказал, что вернется, если она что-нибудь скажет. И она ничего не сказала. Так было безопаснее всего. И она знала, почему сейчас не может пописать. Тогда он узнает, что она находится здесь.
Она закрыла глаза и прислушалась изо всех сил. Нет. Ничего. И она снова задышала. Он ушел.
Аврора натянула трусики, отперла дверь и быстро вышла из ванной. Она пробежала мимо лестницы к двери в спальню родителей. Осторожно открыла ее и заглянула в комнату. Полоска лунного света падала на папино лицо через щель между шторами. Аврора не видела, дышит ли он, но лицо его было таким белым, как у бабушки, когда та лежала в гробу. Аврора подобралась поближе к кровати. Мамино дыхание было похоже на звук, издаваемый синим резиновым насосом, которым они на даче надували матрасы, когда Аврора нажимала на него ногой. Она подошла к папе, поднесла ухо так близко к его рту, как смогла, и почувствовала, как сердце запрыгало от радости, когда она ощутила его теплое дыхание на своей коже.
Она лежала в своей постели, и ей казалось, что ничего никогда не происходило. Что у нее просто случился кошмар, а теперь она может закрыть глаза и спокойно заснуть.
Ракель открыла глаза.
Ей приснился кошмар. Но разбудило ее не это. Кто-то находился на первом этаже дома. Она бросила взгляд на вторую половину кровати. Харри там не было. Значит, это он пришел. Теперь она услышала его шаги на лестнице и автоматически попыталась расслышать в них знакомое. Но нет, это были другие шаги. Они не были похожи и на шаги Олега, если вдруг он решил заскочить домой.
Ракель уставилась на закрытую дверь спальни.
Шаги приближались.
Дверь открылась.
Большой темный силуэт заполнил пространство двери.
И теперь Ракель вспомнила, что ей снилось. Стояла полная луна, и он приковал себя к кровати, простыня на которой была изодрана в клочья. Он бился от боли, дергал цепи, выл раненым зверем в ночное небо и в конце концов содрал с себя кожу. Под ней проявилось его второе «я». Оборотень с когтями и клыками, в синих сумасшедших глазах которого – охота и убийство.
– Харри? – прошептала она.
– Я тебя разбудил? – Его глубокий спокойный голос был все тем же, обычным.
– Мне снился сон про тебя.
Он скользнул в комнату, не зажигая света, расстегнул ремень и снял через голову футболку.
– Про меня? Выброшенное на ветер время, я и так твой.
– Где ты был?
– В баре.
Необычный ритм шагов.
– Ты пил?
Он лег в постель рядом с ней.
– Да, я пил. А ты рано легла.
Она задержала дыхание:
– Что ты пил, Харри? И сколько?