– Две чашки. Турецкого кофе.
– Харри! – Она стукнула его подушкой.
– Прости, – рассмеялся он. – Ты знала, что кофе по-турецки нельзя доводить до кипения? И что в Стамбуле три больших футбольных клуба в течение ста лет испытывают ненависть друг к другу, но уже забыли, по какой причине. Кроме той, что для человека очень типично ненавидеть кого-то за то, что тот ненавидит тебя.
Она придвинлась к нему и положила руку ему на грудь:
– Все это для меня полная новость, Харри.
– Я знаю, что тебе нравятся регулярные вводные лекции на тему о том, как устроен мир.
– Не представляю, как бы я жила без этого.
– Ты не ответила, почему так рано легла.
– Ты не спрашивал, ты просто констатировал.
– Теперь спрашиваю.
– Я очень устала. А завтра перед работой у меня ранний прием в «Уллеволе».
– Ты об этом ничего не говорила.
– Нет, меня вызвали только сегодня. Доктор Стеффенс сам позвонил.
– Ты уверена, что это прием, а не предлог?
Ракель тихо рассмеялась, повернулась к нему спиной и погрузилась в его объятия.
– Ты уверен, что не разыгрываешь ревность, только чтобы порадовать меня?
Он осторожно укусил ее в шею. Ракель закрыла глаза и понадеялась, что головную боль скоро победит желание, исполненное сладости болеутоляющее желание. Но желание не приходило. И возможно, Харри это заметил, во всяком случае, он лежал спокойно и просто обнимал ее. Его дыхание было ровным и глубоким, но она знала, что он не спит. Он находится в другом месте. У своей любовницы.
Мона До бежала по беговой дорожке. Из-за дефекта бедра она бегала как краб, поэтому никогда не вставала на беговую дорожку, не убедившись, что вокруг никого нет. Но она любила пробежать несколько километров после тяжелой тренировки, почувствовать, как молочная кислота выходит из мускулатуры, и посмотреть на погруженный во мрак Фрогнер-парк. «The Rubinoos», пауэр-поп-группа из семидесятых, которая записала саундтрек к любимому фильму ее детства, «Месть придурков», пела горько-слащавые песни в наушниках, подсоединенных к ее телефону, пока их не прервал звонок.
Она знала, что подсознательно ждала его.
Не то чтобы ей хотелось, чтобы он снова нанес удар. Ей ничего не хотелось. Она просто сообщала о произошедшем. По крайней мере, так она уговаривала себя.
На мониторе высветилось «неизвестный номер». Значит, звонили не из редакции. Мона помедлила: во время таких больших дел об убийстве на свет вылезает множество странных людей, – но любопытство победило, и она сняла трубку.
– Добрый вечер, Мона, – произнес мужской голос. – Думаю, мы одни.
Мона машинально огляделась. Девушка за стойкой приема гостей сидела, погрузившись в собственный телефон.