– Как мы уже говорили, следует подождать с оглашением деталей до тех пор, пока не прояснится вся картина, – ответила Катрина и указала на махавшую рукой Мону До.
– Но вы можете рассказать нам подробности о том, какую роль во всем этом сыграл Халлстейн Смит?
– Да, – кивнула Катрина. – Об этом нам все известно, поскольку у нас имеется запись с камер наблюдения и мы разговаривали со Смитом по телефону в то время, когда все происходило.
– Вы это упоминали, но с кем он разговаривал?
– Со мной… – она кашлянула, – и с Харри Холе.
Мона До склонила голову набок:
– Значит, вы с Харри Холе были здесь, в Полицейском управлении, когда все случилось?
Микаэль Бельман заметил, как Катрина взглянула на Гуннара Хагена, словно просила о помощи, но, судя по всему, начальник отдела не понял, чего она от него хочет. Как и Бельман.
– В данный момент мы не хотим углубляться в детали полицейских методов работы по этому делу, – сказал Хаген. – Чтобы не уничтожить доказательства и чтобы иметь возможность использовать эту тактику в будущих расследованиях.
Казалось, Мона До и собравшиеся на этом успокоились, но Бельман видел по Хагену, что тот понятия не имеет, что прикрывает.
– Уже поздно, и нам и вам надо работать, – сказал Хаген и посмотрел на часы. – Следующая пресс-конференция состоится завтра в двенадцать, надеюсь, к тому времени у нас будет больше информации для вас. А пока доброй ночи, теперь все мы можем спать спокойнее.
Вспышки засверкали чаще, когда Хаген и Братт встали, и журналисты начали выкрикивать новые вопросы. Некоторые фотографы навели объективы на Бельмана, и когда кто-то из встающих оказался между Бельманом и фотокамерами, он сделал шаг вперед, чтобы фотографам ничего не мешало.
– Подожди немного, Харри, – сказал Бельман, не глядя в сторону и не меняя эйзенхауэрского выражения лица.
Когда дождь вспышек закончился, он повернулся к Харри Холе, стоявшему у стены со сложенными на груди руками.
– Я не стану бросать тебя волкам, – произнес Бельман. – Ты выполнил свою работу, застрелил крайне опасного серийного убийцу. – Он положил руку на плечо Харри. – Мы позаботимся о своих. Хорошо?
Полицейский, который был выше Бельмана, выразительно посмотрел на свое плечо, и тот убрал руку. Голос Харри был более хриплым, чем обычно:
– Наслаждайся победой, Бельман, мне завтра утром на допрос, так что спокойной ночи.
Бельман смотрел вслед Харри Холе. Тот шел к выходу широкими шагами, на слегка согнутых ногах, как моряк на палубе во время сурового шторма.
Бельман уже переговорил с Исабеллой, и они согласились, что у успеха не должно быть привкуса и будет лучше, если специальный отдел внутренних расследований придет к выводу, что Холе почти или совершенно не за что критиковать. Как именно они помогут следователям отдела прийти к этому выводу, они еще не знали, следователей нельзя было подкупить напрямую. Но совершенно ясно, что каждый думающий человек прислушивается к голосу разума. Что касается прессы и общественности, то, по мнению Исабеллы, в последние годы стало обычным делом, что полиция при задержании убивает преступника, совершившего массовые убийства, и пресса и общественность более или менее смирились с тем фактом, что общество именно так решает подобные проблемы – эффективно, быстро, способом, который апеллирует к чувству справедливости простого человека, и без головокружительных расходов, всегда сопровождающих суды по крупным делам об убийствах.