Она видела, как они открыли дверцы со стороны водителя и пассажира и как из салона выпала рука человека в костюме. Не с той стороны. Со стороны Харри. Обнаженная кисть была в крови. Полицейский засунул голову в машину, возможно, чтобы проверить, есть ли у сидящего в ней дыхание и пульс. Это заняло много времени, и Катрина не выдержала и услышала собственный дрожащий голос:
– Он жив?
– Возможно! – прокричал полицейский, чтобы перекрыть грохот вертолета, доносящийся со стороны моря. – Я не чувствую пульса, но, возможно, он дышит. Если он жив, ему недолго осталось, как мне кажется.
Катрина подошла на несколько шагов.
– «Скорая» в пути. Ты видишь рану от пули?
– Здесь слишком много крови.
Катрина зашла в лодочный сарай, не отводя взгляда от руки, свешивающейся из дверцы. Как будто искала что-нибудь, за что можно ухватиться. Другую руку, за которую можно ухватиться. Катрина провела рукой по животу. Она должна была бы сказать ему кое-что.
– Думаю, ты ошибаешься, – сказал второй полицейский из салона машины. – Он уже умер. Посмотри на зрачки.
Катрина закрыла глаза.
Он смотрел вверх, на лица, появившиеся с обеих сторон лодки. Кто-то из них стянул с себя черную маску, рот человека открывался и произносил слова; глядя на напряженные мышцы его шеи, можно было понять, что он кричит. Возможно, он просит его отдать револьвер. Возможно, он выкрикивает его имя. Возможно, требует мести.
Катрина подошла к дверце машины со стороны Харри. Она сделала глубокий вдох и заглянула внутрь. Сейчас она слышала сирену «скорой», но Катрина Братт видела больше мертвецов, чем эти полицейские, поэтому ей хватило быстрого взгляда на тело, чтобы понять, что душа его покинула. Она узнала этого человека и поняла, что от него осталась только оболочка.
Она сглотнула:
– Он мертв. Ничего не трогайте.
– Но мы должны сделать искусственное дыхание. Возможно…
– Нет, – уверенно сказала Катрина. – Оставьте его.
Она стояла у машины, ощущая, как шок постепенно отпускает ее, уступая место удивлению. Она удивилась, что Халлстейн Смит сам сел за руль, а не заставил заложника вести машину. И то место, которое она принимала за место Харри, оказалось совсем не его.
Харри лежал на дне лодки и смотрел вверх. Лица мужчин, вертолет, заслоняющий солнце, синее небо. Он успел еще раз топнуть ногой до того, как Халлстейн схватил револьвер. И в тот момент ему показалось, что Халлстейн сдался. Возможно, это была игра воображения, но Харри казалось, что зубами и ртом он почувствовал, как пульс Халлстейна становится все слабее и слабее. А потом, в конце, вообще исчез. Харри два раза терял сознание, прежде чем его скованные наручниками руки снова оказались перед ним. Он отстегнул ремень и вынул из кармана своего пиджака ключи от наручников. Ключ от зажигания автомобиля был сломан, и он знал, что у него не хватит сил осилить крутой обледеневший подъем, ведущий к главной дороге, или высокие заборы соседских участков по обе стороны дороги. Он звал на помощь, но Халлстейн словно выбил из него голос, и те слабые крики, что ему удавалось выдавить из себя, заглушал грохот вертолета, наверняка полицейского. И он взял револьвер, вышел из лодочного сарая и выстрелил в воздух в надежде, что его услышат с вертолета. Чтобы они смогли обнаружить его с воздуха, он вытащил лодку Смита на лед, лег на дно и сделал еще несколько выстрелов в воздух.