уйти в запойное пьянство? Ничто не придает столь безумно артистичный и
страдающий вид, как отросшая щетина и похмелье.
Он спустился вниз, когда часы пробили половину девятого и ожидал встретить
за завтраком мисс Меррик, но к его удивлению Дейзи в столовой не оказалось.
Зато была тетушка Матильда: попивая чай, она вскрывала письма. Тетя
сообщила, что мисс Меррик уже позавтракала и теперь трудилась в поте лица в
библиотеке. Прочитав в глазах двоюродной бабки упрек за то, что не занимается
тем же самым, Себастьян спешно проглотил чашку чая и порцию бекона с
почками, засучил рукава рубашки, дабы продемонстрировать горячее желание
работать изо всех сил, и объявил тетушке, чтобы их с мисс Меррик до обеда не
беспокоили. Избавив себя от всяческих неуместных вмешательств со стороны
тети или слуг по крайней мере на ближайшие четыре часа, Себастьян удалился в
библиотеку.
Он обнаружил ее за столом, строчащую что-то пером по бумаге. В профиль,
залитая солнечным светом из окна, высветившим все медные искорки в волосах,
она напомнила ему полотна Ренуара. Остановившись в дверях, Себастьян
прислонился плечом к косяку. Дейзи не обратила на него внимания, и с минуту
он, незамеченный, с удовольствием разглядывал ее и наслаждался зрелищем. За
все эти годы Себастьян стал весьма искушен в отыскивании причин,
отвлекающих его от писательских трудов, но Дейзи Меррик могла оказаться
самой восхитительной отдушиной из всех.
Ее волосы были собраны в массу мягких локонов и завитков, что очень
понравилось Себастьяну, потому как казалось, что они в любое мгновение
рассыпятся. Он повернулся, немного наклонившись, чтобы оценить стройный
изгиб шеи и миловидную линию щеки над строгим белым воротником блузы.
Эвермор представил, как нагибается, чтобы поцеловать нежную кожу ее ушка.
Занятый этими упоительными размышлениями, Себастьян не сразу заметил, что
когда она пишет, то не делает пауз и не сомневается, просто выводит одну
строку за другой без всякой опаски. До того, как он стал злоупотреблять
кокаином, ему никогда не удавалось так писать. Терзаемый вечными
сомнениями, он всегда имел привычку останавливаться и перепроверять
предложения, но ей, казалось, неведомы подобные сомнения. Кончик пера
издавал скрежещущие звуки, пока она бегло водила им по бумаге и лишь
единственный раз остановилась, чтобы окунуть перо в чернильницу. Себастьян
наблюдал за ней с легкой завистью. Как можно так писать?
Тем временем Дейзи закончила страницу, поставила перо в подставку и
промокнула лист бумаги. Повернувшись, чтобы поместить ее поверх кипы
страниц рукописи, она заметила в дверях графа.